Министр покинул площадь, с ним ушли почти все солдаты. И зеваки расходились: никому нет дела до мертвых. Да и до оставленных умирать.
Хотя, вероятно, не всем…
Ярош направился к помосту, держа руку на оружие, поднялся по ступеням. Но двое оставшихся солдат не помешали пирату. Не сговариваясь, Итана и Марен тоже оказались рядом.
— Еще жива, — Ярош поспешил развязать одну из сестер.
— Почему нет крови? — казалось, Итану сейчас стошнит.
— Умирать от яда тяжелее, нежели истечь кровью. Так поступают со всеми, кто выступает против Императора, — Марен дунула на ресницы женщины, и они затрепетали. — Не иди по той дороге, Киш, рано тебе, — и к Ярошу: — Я могу удержать ее на границе, но как готовить противоядие, даже мне не ведомо.
— Моя подруга знает, — Итана немного пришла в себя. — Зорин. Она многое умеет, и никто не знает, откуда она родом. Ее ребенком нашли в колыбели, оставленной морем среди прибережных камней. Зорин живет здесь недалеко, пойдемте!
Итана словно не осознавала, что открывает чужую тайну незнакомцам.
Оказалось, что Киш даже может идти. Но только опираясь на пирата и гадалку. Так они и сошли на землю. Солдаты в серой форме не двинулись с места.
— Почему они не остановят нас? — удивлению Яроша не было пределов.
— Им все равно. Они выполнили приказ, да и осужденных никто не в силах спасти. Эти солдаты из города, где властвуют пустота и равнодушие. И вскоре все города будут такими, — Марен оглянулась, презрительно посмотрев на солдат. — Тех, у кого нет души, даже я без разрешения не властна забрать. Я могу обрывать жизни. Но их существование принадлежит не мне.
Покидая площадь, они не видели парнишку, обнимающего толстенную книгу. Он не ушел вместе с горожанами, потому и заметил, на какую улицу свернули необычные люди и в какую дверь постучали.
Дом Зорин внутри был совсем не похож на обычное жилье. Словно женщина всю жизнь прожила в другой стране и вдруг решила переехать. Простая мебель, но совсем нездешнего стиля, такую не увидишь на Элигерском побережье. И всюду травы, где только можно их пристроить: живые в горшках и сухие, с любовью разложенные на столе и полках, подвешенные к балкам. А на полу — песок, которого так хочется коснуться босыми ногами.
Открыв Итане дверь своего дома, чернявая, да и сама будто овеянная тьмой, хозяйка отступила к мужчине, стоящему за ней. Светловолосый обнял женщину, защищая ее.
Поймав прозрачный взгляд его серых глаз, Ярош сразу понял, что человеческой крови в нем только половина. Половина принадлежит Морю. Сколько же еще встреч с необычными людьми подарит ему этот небольшой городок?..
— Здравствуй, Зорин, — поздоровалась Итана. — Нужна твоя помощь.
Пират и Марен посадили Киш на низкую лавку.
Зорин, ничего не спрашивая, убрала руку своего защитника и присела подле Киш. Провела по ее губам, понюхала пальцы.
— У них всех один и тот же яд. Но если кто‑то узнает…
Не поднимаясь, чужеземка обернулась к Итане. Смуглое лицо было словно выточено из обветренной скалы, будто она сама была той скалой и тем ветром своей далекой родины.
— Никто не узнает, — через силу вздохнув, пообещала Итана. — Мы уплывем… искать сокровища.
Зорин порывисто поднялась, словно эти слова для нее были значимее клятвы.
— Тогда хорошо. Но обещай выполнить мое желание, — Зорин искала нужные ей травы среди подвешенных связок.
— И каким будет твое желание? — спросил Ярош, кивая Итане, с мольбой посмотревшей на него.
— Уехать из этого города.
— Уедешь, — пообещал капитан.
Светловолосый мужчина молча подошел к Зорин, помог достать пучок травы, на который она указала.
— Нас двое, — спокойно добавила хозяйка.
— Хорошо, — согласился пират, его заинтересовали оба: слишком необычно светятся их глаза, но не ей одной ставить условия. — Если он скажет, в кого превращается в волнах.
Мужчина впервые прямо посмотрел на тех, что непрошенными гостями пожаловали в их дом.
— В волнах я становлюсь дельфином.
Отвар помог, и Киш уснула. Итана тоже спала. Даже Ярош задремал, склонив голову на скрещенные руки: ароматы не высохших трав пьянили. Хозяйка, Марен и друг Зорин, прозванный Дельфином, ведь имя свое он так и не открыл, тихо разговаривали, когда вдруг за окном послышался крик.
Зорин подбежала к окну, отдернула грубую занавеску.
Неподалеку на улице дрались. Рыжая женщина в красивой одежде мужского кроя, отбивалась от двух нападающих. Она отменно владела оружием, но нападающие не уступали ей силой и умением. А их глаза… Их глаза были пусты и мертвы, какими становятся лишь от пережитых страданий, — боль расплавленным железом выжгла сердца этих двоих. Рыжей не победить, сумерки выпьют свет из ее насмешливых карих глаз, а золото волос истлеет.
И не обязательно быть родом из давнего народа, чтобы это почувствовать. Только кто эта женщина, что за ней охотятся такие убийцы?..
Марен отперла дверь.
— Не смейте идти за мной. Только мужчины.
Ярош и Дельфин уже стояли с обнаженными саблями.
Но обагрить лезвия кровью им сегодня не довелось. Из сумерек прыгнула огромная черная кошка и свалила одного нападающего. Другой воспользовался неожиданностью и обманным выпадом выбил оружие из рук рыжей, замахнулся для последнего удара. Женщина покачнулась, пытаясь уклониться от смертоносного лезвия, потеряла равновесие и тоже оказалась на земле.
— Хватит! — от приказа давней, подкрепленного безмолвным заклятьем, зловеще качнулся воздух, меч нападающего переломился.
— С вами все в порядке, госпожа? — Дельфин помог рыжей подняться.
— Не фамильярничай. Я королева! — возмутилась женщина, но помощь приняла.
— Возможно, и королева. Но не здесь, — холодно отметил Ярош: ему не понравилась ее надменность.
— Королева всюду королева! А я Герда — правительница Аталя, — приглаживая пышную рыжую гриву, провозгласила властительница далекой страны.
— Как мы поступим с ними, Марен? — Ярош поднял обломок лезвия и заинтересованно поглядел на узорчатую гравировку, никак не показывая, что он об этом всем думает.
— Стоит их отпустить, лично нам они ничего плохого не сделали, — взгляд Марен плавно перетек от полностью недовольной Герды к немного обескураженному Дельфину, задумчивому Ярошу и невозмутимым чужакам, стоящим рядом. — Хватит на сегодня кровопролития. Слишком много с прошлой ночи ушло из жизни тех, кому еще бы жить и жить…
Великодушные слова, но за ними холод чар, которые плетет давняя, и темные глаза сейчас льдистые и безжалостные.
— Пусть уходят, если они не расскажут…
Но Марен оборвала Дельфина.
— Они не расскажут, это я могу гарантировать. Убирайтесь, пока мы не передумали. Ваша добыча теперь недостижима, и вы это понимаете.
Давняя подождала, когда двое раненных мужчин, поддерживая друг друга, скроются за углом, и направилась к дому.
Пантера подошла к Ярошу, потерлась об его ногу.
— Твоя защитница?
Глаза королевы блеснули еще большим презрением, она поморщилась: на кисть руки стекал тоненький ручеек крови — ее величество зацепили во время стычки.
— Мою пантеру Ужасом Ночи зовут, пират!
— Ужас? Неужели? — пиратский капитан погладил пантеру так ласково, что Герда на миг отбросила надменность и недовольно фыркнула.
Большие золотистые глаза пантеры светились морем.
— Мне нравится твоя подружка. Продай ее мне.
— Не продам. Отвези меня к Александру, тогда я тебе свою пантеру подарю, — сладко пообещала королева.
Ужас Ночи рыкнула, ударив когтями по земле. Королева испуганно отступила.
— Кто такой Александр?
— Ты не знаешь Александра, пират? Он король, правитель земель Аталя и мой муж, — удивилась Герда, но спесь сразу взяла верх: — Без моего позволения Ужас Ночи меня не покинет. И не мечтай, что сманишь ее!
— А она умница, Сокол. Если так дальше пойдет, в твоей команде будет больше женщин, чем мужчин, — Марен не торопилась входить, ждала остальных. — Зайдите внутрь, вечереет, шум мог услышать какой‑то патруль.