Один Тимур был уверен в правильности своего решения. Он полностью доверял Маху. Старик не имел большого опыта морских переходов, но зато умел определять путь по солнцу и звездам; наблюдая за облаками, он хорошо предсказывал погоду. Маху сказал Тимуру, что в начале осени ветер переменится и понесет их в сторону его родины. Кроме того, Маху умел ловить тунца на тонкую нитку и костяной крючок, куда в качестве наживки насаживал летающих рыб, и тем пополнял их рацион.
На удивление команды, потерявшей морской опыт, плыть на катамаране в открытом океане оказалось гораздо легче, чем они предполагали. Каждое утро их приветствовало светлое небо, тихая и солнечная погода. Так прошло две недели. Несколько раз небольшие шальные ураганы с крепкими ливнями попробовали их судно на прочность, и оно успешно выдержало проверку. Ливень же обеспечил их запасом питьевой воды. В продолжение всего путешествия Маху, сохраняя спокойствие, отдавал команды, поглядывая на солнце днем и звезды ночью. Несколькими днями позже, разглядывая облака на горизонте, он заметил их необычное скопление на юго-западе и неожиданно объявил Тимуру:
— Земля в двух днях пути отсюда, на южной стороне.
Радость и волнение охватили команду при мысли вскоре вновь оказаться на суше. Но к чьей земле они приближались?
На следующее утро на горизонте показалась маленькая точка, становившаяся с каждым часом все больше и больше. Оказалась она не землей, а кораблем, шедшим встречным курсом. По мере его приближения Тимур увидел низкую корму и белые треугольные паруса. Он догадался, что перед ним не крупная китайская джонка, а скорее арабское торговое судно. Он угадал. Судно приблизилось к ним, матросы опустили паруса, и темнолицый человек в халате и чалме приветственно помахал Тимуру. Тимур несколько минут изучающее смотрел на него, и, не заметив в его фигуре и жестах угрозы, поднялся к нему на борт.
Корабль был небольшим. Шел он из Занзибара. Капитан корабля, приветливый разговорчивый араб, поведал Тимуру, что поставляет товары во дворец самого Великого хана. Сейчас он вез в Шанхай крупный груз золота, слоновой кости и специй, которые надеялся выгодно продать, а на вырученные деньги закупить китайский фарфор и шелк. Капитан пригласил товарищей Тимура к себе на корабль, и те охотно приняли его приглашение. Покинутый катамаран отправился в свободное плавание по Тихому океану.
Капитан судна втайне подумал, что за спасение монгольского военачальника ему предоставят более выгодные условия торговли, и не разочаровался в своих ожиданиях. Не успел он пришвартоваться в порту Шанхая и переброситься парой-тройкой фраз со стражниками, как к кораблю начали стекаться толпы народа. Слух о прибытии солдат, тринадцать лет назад участвовавших в неудачном вторжении в Японию, распространился с быстротой пожара. Вскоре в порт явились представители из дворца и предложили Тимуру и его спутникам следовать за ними в Императорский город Тату для аудиенции с императором. По дороге Тимур расспрашивал сопровождающих о политике и войнах, происходивших во время его отсутствия.
Большая часть сведений была удручающей. Вторжение в Японию, как ему рассказали, закончилось катастрофой — тайфун уничтожил более двух тысяч судов, почти сто тысяч воинов утонули. Тимур с горечью узнал, что его командующий и многие из его товарищей не вернулись на родину вместе с остатками флота. Япония так и осталась непокоренной, что многих раздражало. Хубилай-хан настаивал на третьем морском походе к ее берегам, а его советники мягко, но настойчиво отговаривали его от этого предприятия.
Менее чем за десяток лет империя расшаталась. За неудачей в Японии последовало поражение во Вьетнаме, куда на подавление недовольства Великий хан отправил экспедиционный корпус. Кроме того, постройка Великого канала до Чунду едва не обернулась финансовым крахом. Слухи о пошатнувшемся здоровье императора породили вопросы о его преемнике. Сам факт правления империей Юань монголом вызывал в народе негодование. Ни у кого не оставалось сомнения в том, что империя Хубилай-хана, победившего в 1279 году династию Сун и объединившего Китай, медленно клонилась к закату.
По прибытии в столицу Тату Тимура и его спутников провели в Императорский город, прямо в личные покои императора. Тимур, прежде не раз видевший императора, был ошеломлен представшим перед ним зрелищем. Замотанный в десятки метров шелка, Хубилай-хан покоился на мягком ложе. Обрюзгший, изможденный, он смотрел на вошедших глубоко запавшими темными глазами. Подавленный недавней смертью любимой жены и потерей второго сына, Хубилай-хан, страдая от одиночества, в последнее время очень много ел и еще больше пил. Излишества подкосили и без того слабое здоровье восьмидесятилетнего владыки, некогда внушавшего трепет и благоговение. Тимур заметил, что тучный хан страдает подагрой — одна нога его, сильно опухшая, лежала на высокой подушке. Рядом с ложем, на расстоянии вытянутой руки от него, стоял кувшин с кумысом.