– На диплом?
– Да. На диплом.
– Разумеется! Только я не ношу документы при себе, он среди вещей, на постоялом дворе «Чонгар».
Если совсем точно – диплом и некоторые другие ценности Ральфа хранились не в походной сумке, а у хозяина постоялого двора, в надежном месте.
– Тогда не сочтите за труд, прихватите его на завтрашнюю аудиенцию на борту «Святого Аврелия».
– Договорились, прихвачу. Непременно.
– Официант, еще вина!
Слуга, ошарашенный иноземным обращением, опрометью кинулся исполнять приказание.
– Должен вам сказать, что в наших водах я единственный штарх с дипломом штурмана. Это не самореклама, это просто факт. У нас никто ничего не спрашивает у штархов. Их просто нанимают, а они просто делают свое дело. Благополучно приводят корабли к месту назначения.
То есть приводят корабли, конечно, каморные, по-вашему – капитаны, а штархи обеспечивают вышеупомянутое благополучие. Ну и еще кое-какие удобства в пути.
– Занятно, занятно… А вот простите за дурацкий вопрос, дружище Ральф! Мне в Лондиниуме наплели, будто местные мореходы активно пользуются магией. Что вы на это скажете, а?
Ральф развел руками и честно ответил:
– Что я могу сказать? В сущности, это правда. Однако если как следует углубиться в тему, нужно сначала уточнить: что именно вы подразумеваете под словом «магия»? Я вижу, вы не чужды наукам. Магия – это тоже наука. Наука о перераспределении особых энергий и о свойствах естественных стихий.
– Как интересно! Наподобие физики?
– Ну… в некотором смысле да. Только природа стихий и энергий, рассматриваемых физикой и рассматриваемых магией, в корне различна.
– С ума сойти! А не могли бы вы мне сейчас продемонстрировать что-либо из магии? Ну, скажем, левитировать вот это блюдо с куропаткой?
– Это не куропатка, это индоутка, – машинально поправил Ральф, несколько помрачнев.
– Да хоть бы и индоутка. Можете?
– Нет. Не могу, – твердо сказал Зимородок. – Мне очень жаль, но я правда не могу.
– Отчего же? – продолжал настаивать Алекс. – Это так трудно?
– Позвольте ответить в вашем же стиле: пока я окончательно не нанят… никаких демонстраций.
О том, что при всем желании Ральф без кассата не смог бы обратиться к стихиям воздуха и использовать их силу, он тоже умолчал.
Потому что был не просто штархом, а хорошим штархом. Возможно, действительно лучшим в здешних водах.
Александр Селиний, принц Моро,
Лондиниум, зима года 864-го
(полугодом ранее)
– Вот она, Ваше Величество!
Люциус Микела с присущей ему торжественностью водрузил на столик рядом с троном непромокаемый кожаный чехол, в каких обыкновенно транспортируются важные бумаги.
Король повелительно качнул головой; один из секретарей немедленно вскрыл чехол и осторожно вынул древнюю карту. Второй секретарь стоял наготове, с серебряным подносом в руках. Несколькими секундами позднее король уже рассматривал карту.
Она выглядела действительно древней, но не скажешь, чтобы ветхой. Бумага (если это действительно бумага, а не что-либо иное) была заключена в плотный прозрачный материал, предохраняющий ее от превратностей погоды и неосторожного обращения. И рисунок на бумаге был сделан методом древних – удивительно четкий, радующий глаз. Линии тончайшие, цвета насыщенные, глубокие…
С минуту король внимательно изучал карту и читал текст на обороте. Текст был также набран на одном из языков древних, но, к счастью, на том из них, который с малыми изменениями сохранился до нынешних дней. Король знал этот язык – по крайней мере мог на нем читать.
– Теперь я понимаю, Люциус, почему ты докладывал, что дело сделано лишь наполовину.
– Действительно так, Ваше Величество. Это не окончательная карта, это карта, которая указывает местонахождение окончательной карты. Ведь так?
– Похоже на то. Древние любили писать вычурно, но понять их, хвала небесам, все-таки возможно.
Король на некоторое время задумался.
– Что ж… Никто не говорил, что этот путь легок и короток. Будем последовательны.
Он встал с трона, на котором сидеть, говоря начистоту, не любил. Гораздо больше король любил сидеть у окна, за огромным письменным столом; за ним же король обыкновенно держал совет с приближенными – вдоль длинной внешней стороны столешницы ровной шеренгой стояли пять полукресел.
Сюда король и направился, попутно жестом отсылая слуг и секретарей.
Те безропотно вышли, плотно затворив высокие резные двери. Король знал: за дверью сейчас лязгают, смыкаясь, алебарды стражников, но в тронный зал этот звук не проникает. В зале остались только сам король, старший сын его, три советника короны и Люциус Микела, министр морского ведомства.