Сумасшедшая старуха впала в экстаз. В её глазах отражалось сияние неба.
— Молчите… тсс, тише! — прошептала она, обращаясь к мальчикам. — Зарождается новый день!..
В этот момент на поляне, со стороны скал, среди которых исчезли Хромоногий и Медведь, послышалось громкое кваканье лягушки. От этого звука знахарка, которая была явно не в своём уме, и у которой лишь иногда наступали проблески сознания, вздрогнула как ужаленная. Она испуганно обернулась, забилась в кусты и движением руки предложила мальчикам присесть рядом. Думая, что это новая прихоть её больного воображения, Павлик и Сашок не послушались её. Тогда она подползла к ним по траве и боязливо зашептала:
— Разве вы не слышали? Это идёт он. Провалиться мне на месте, если это не его голос. Берегитесь, он злой, это сам дьявол.
Она говорила убеждённо, полным тревоги голосом, а кваканье раздавалось всё ближе и ближе; мальчики подчинились и опустились на землю рядом со старухой.
К своему величайшему изумлению, сквозь ветви можжевельника они увидели приближавшегося к ним Хромоногого. Он остановился, сложил ладони рупором и нетерпеливо заквакал по-лягушечьи. Затем прислушался, подождал и пошёл дальше.
— Нет медвежатника, — тихо заметила сумасшедшая. — А я его видала, — и её снова стал душить смех. Однако скоро она опомнилась и хотела приподняться посмотреть, куда пошёл Хромоногий, но на этот раз мальчики сделали ей знак, чтобы она не шевелилась и не показывалась.
— Откуда ты его знаешь и кто это такой? — спросил её Павлик, как только прошёл Хромоногий.
— Да его все знают. Это сын самого дьявола, — старуха перекрестилась и плюнула. — Он даёт мужчинам такое зелье, что они начинают скакать, как козлы… Дедушка в дом его к себе не пускает… Но теперь он лежит больной. Хотите, я вас к нему проведу? Он мне сказал, что если встречу добрых людей, чтобы я привела их к нему.
— А где он живёт? Где вы живёте? — спросил Сашок.
— А вы не знаете? На Чёрной скале! — с детским простодушием ответила она, но тотчас же начала заламывать руки и произнесла беспомощно и робко:
— Он его убьёт… Бо-о-же, какая же я… Он его убьёт.
Она потерла себе лоб.
— Кто убьёт? Кого убьёт?
— Хромоногий убьёт деда… Прости меня… Прости меня… — вдруг заплакала она. — Прости меня… — и бросилась со всех ног за Хромоногим.
Павлик и Сашок переглянулись.
— Стой, не торопись! — повелительно крикнул ей Павлик, и она послушно остановилась. — Скажи, каким путем нам скорее пройти к твоему деду, и мы ему поможем. Ведь он, не правда ли, живет на Чёрной скале?
— Да ведь это тот, тот самый, не так ли? — торопливо зашептал ему на ухо Белобрысик. — Знакомый дедушки Чуда?
— Он самый! — утвердительно кивнул головой Павлик. — Скажи, — обратился он снова к старухе, — как нам туда пройти, не теряя времени?
Её костлявая рука указала на козью тропу, уходящую вправо и затем круто поднимающуюся в гору.
Позабыв об усталости, Павлик и Белобрысик наперегонки бросились по тропинке.
Сумасшедшая осталась на месте, провожая их взглядом до самых скал, где они начали взбираться по крутизне.
Безумный ли или здравый разум теперь руководил ею, сказать было невозможно, но вся дрожа, как высохшая ветка, колеблемая утренним ветром, она в волнении повторяла всё одно и то же:
— Нелегко тебе придется, Тусун, ох, нелегко!
5
Ни с места, убийца!
Развернувшаяся перед мальчиками панорама вознаградила их за тяжёлый подъём. Вдали, в сиянии солнечного утра, тянулась гряда Рильских гор. От сверкающих белоснежных её вершин спускались к долине ущелья, возвышенности, обрывы, глубокие овраги. К северу, над Юндолой, горделиво блестел Алабак. К западу, над вскормившими поэтический дух Вапцарова Банскими горами, наподобие памятника поднимался Вихрен. Ближе, в Бачковской долине, теряясь в зелени богатой растительности, вилась серебристая лента Чепеларской реки, а за их спиной оставалась долина реки Арды.
В рамках этого величественного пейзажа, вправо от той вершины, на которой они сейчас находились, Орлиное Гнездо представлялось огромной пирамидой нагромождённых друг на друга каменных глыб.
— Неужели ты хочешь, чтобы мы взобрались туда? — спросил Сашок, показывая на Орлиное Гнездо.
— Да, мы туда поднимемся! — твёрдо ответил Павлик.
— Но туда только одни орлы залетают!
— Орлы? Ну, что же, будем и мы орлами, ворона ты этакая!
Отсюда им было видно, как вдоль течения горной речки белеет дорога, по которой пошёл Хромоногий.
Они стали быстро спускаться, чтобы раньше его выйти на ту же дорогу, но за поворотом неожиданно показалась его фигура и, чтобы остаться незамеченными, им пришлось остановиться и пропустить его вперёд.
Хромоногий петлял по дороге как пьяный. Он, видимо, устал от ночных скитаний и, уверенный, что никто за ним не наблюдает, шёл спокойно, не стараясь скрыть своей хромоты. Его тёмнокрасная феска, обвитая ржаво-коричневой шёлковой чалмой, была сдвинута на бычачью шею. Под расстёгнутой, расшитой чёрными шнурами турецкой безрукавкой виднелась волосатая грудь. За чёрный кушак, стягивающий его толстый живот, был засунут большой нож. От неровного быстрого хода его синие шальвары мотались из стороны в сторону.
Павлик и Белобрысик бесшумно спустились на дорогу и пошли за ним. Через некоторое время Хромоногий остановился перед высокими железными воротами, к которым привела его дорога. Прежде, чем войти, Хромоногий внимательно осмотрелся кругом, поправил на голове феску с чалмой, утёр рукой потное лицо и только тогда взялся за тяжёлую ручку. Железные ворота с визгом отворились. Не закрывая их за собой, Хромоногий вошёл внутрь. Мальчики сразу встали по обе стороны ворот и заглянули во двор. Он весь зарос бурьяном, посреди него зеленел заброшенный водоём с отбитыми каменными краями. Из отверстия на дне водоёма била струя прозрачной ключевой воды.
От железных узорчатых ворот шла покрытая каменными плитами, заросшая пыреем дорожка. Она вела к основанию огромной тёмной скалы, которая, как срезанная, поднималась, образуя широкую и высокую отвесную стену, площадью в несколько сот квадратных метров. Скала эта была цвета старой меди, покрытой зелёными пятнами окиси, и резко отличалась от окружавших её светло-жёлтых скал.
На самом верху этой странной Чёрной скалы белела большая массивная постройка. Она немного облезла от постоянного действия ветров, но всё ещё была стройной, внушительной и строгой, как крепость. Фундамент её был сложен из больших красных камней. На нём возвышался первый этаж с украшенными искусной резьбой тёмными балюстрадами и окнами из просмолённого дерева, в том старо-болгарском стиле, который как своим, так и чужеземцам говорит о богатой, талантливой душе болгарского народа. Как во многих горных селениях, дом был крыт широкими шиферными плитами, между которыми местами зеленела трава…
Хромоногий перешёл крадучись через двор и, дойдя до подошвы Чёрной скалы, остановился в нерешительности. Он что-то обдумывал, но, по-видимому, выбора у него не было. Раскачиваясь из-за больной ноги, он стал подниматься по ступенькам.
Тут Павлик и Сашок заметили одно обстоятельство, которое сначала их очень озадачило. Поднимаясь по лестнице Хромоногий вдруг исчез, будто растворился. Эта загадка скоро объяснилась. Тропа была так глубоко высечена в скале, что оставалась незаметной для взора человека, следящего на расстоянии. Видимо, в далёком прошлом, возвышавшееся на скале массивное здание было построено в виде крепости, потому для него было выбрано такое местоположение, и к нему вёл особым образом проделанный в скале ход. Не могло быть никакого сомнения, этот дом принадлежал к тому роду строений, которые с незапамятных времён воздвигались в окрестностях древней болгарской столицы Великого Тырново и сохранились там на высотах Арбанаси. Нахождение такого здания в данном месте было необъяснимо и вызывало законное любопытство.
Как только Хромоногий вошёл в дом на скале и захлопнул за собой дверь, Павлик и Белобрысик перебежали через двор и остановились у подножия скалы. Всё было тихо. Подождав немного, Павлик скинул с плеч ранец, взял в руки карабин и сказал: