В ожидании пыток
Телевизионный экран погас. Охранники жестами подняли мальчиков, надели им наручники и повели по гулким и пустынным коридорам, не препятствуя, впрочем, разговорам.
– Ну, что, Бебешка?
– Нормально. Для такой ненормальной ситуации. Я волнуюсь теперь обыкновенно до тех пор, пока не ясно, что меня ожидает или может ожидать. Но чуть только события приобретают однозначность, я спокоен, как гора. Экзаменационный билет вытащен, какие после этого могут быть волнения?
– Замечательное качество! Где ты его только позаимствовал?.. Жаль, что телеаудиенция была слишком короткой. Я хотел сказать боссу, что он идёт навстречу своей гибели, и тем быстрее, чем удачливей, с его точки зрения, осуществляются его желания. Я готов повторять ещё и ещё, что были и неизменно будут посрамлены все те, кто замышляет господство над миром, какими бы доводами оно ни подкреплялось. Сама Природа исключает такой поворот событий, он противоречит логике её существования. Ни лев, ни слон, ни носорог не могут установить своего абсолютного господства. Чем выше их претензии, тем рискованней их существование. Их точат черви и сосут блохи, их губят яды и болезни. Величайшее преступление и величайшее заблуждение – ставить на обман, хитрость, вероломство, насилие и поглощение чужой энергии!..
Мальчики вполне допускали, что их разговор записывают на плёнку и плёнка будет передана боссу «океанской лаборатории», но им ли было бояться правды?
Между тем охранники открыли дверь тёмной сырой камеры.
– Располагайтесь! И учтите: вам дан всего час, – по-русски сказал один из них. – Если не одумаетесь за час, вас ожидают большие неприятности. Даже смерть покажется в сравнении с ними более желанной!..
В камере
Когда закрыли железную дверь, Арбузик искренне расхохотался:
– Я уже говорил тебе, Бебешка: зло тупо и однообразно! Скрутить, связать, избить, заставить молчать и подчиняться, запудрить мозги и загадить душу, – дальше этого зло продвинуться не в состоянии. Те, кто паразитирует, держат в тюрьмах тех, кто защищает равенство шансов и свободу для каждого. Уже многие тысячелетия паразиты применяют одни и те же методы – смешно!
– В какой-то степени смешно, – согласился Бебешка. – Но и мерзко. А терпеть мерзость – унизительно и нестерпимо.
– Не унывай, всё равно мы победим!.. Никто не способен проломить рукой метровую толщу льда, но приходит час, и лёд ломается под воздействием неслышных солнечных лучей… Они все неизлечимо больны, наши мучители, претенденты на мировое господство. Они не случайно создали фабрики и заводы по производству лжи и иллюзий. Этих любителей чужой крови точат подозрения, алчность, самодовольство. Они всегда полны тревоги. Это всё болезни духа. Уже в древности мудрые люди знали, что болезни духа неотвратимо ведут к распаду и гибели. Зло невежественно. Оно преувеличивает своё значение. Бесчестный триумфатор обречён на поражение, как лёд обречён на таяние. Только благородная борьба за правду и свободу для всех неизбежно венчается победой… Время? Да, может пройти немало времени, пока восторжествует справедливость, но история считает не днями, а столетиями.
– Я тоже верю, что всякое справедливое дело в конце концов восторжествует, – сказал Бебешка. – Живущим по совести не страшны испытания. Пусть пугают нас! Наши условия изложены, и мы от них не отступим!..
Арбузик и Бебешка прощаются друг с другом
Ровно через час в камере оглушительно завыла сирена.
– Начинают с психической атаки, как цепной пёс с рычания… Какой примитив!..
Через специальные отверстия в потолке с шипением пошёл газ, вызывающий потерю ориентации, галлюцинации и страх. Тяжело приходилось мальчикам. Каждое движение стоило больших усилий.
Наконец сирена умолкла. Мучители решили определить состояние арестантов.
– Продержимся, Бебешка, не робей!
– Арбузик, давай на всякий случай попрощаемся… Ты спас меня, дружище! Благодаря твоему терпению я узнал много доброго и прекрасного. Помогал другим, спасал других, ободрял, говорил правду и поступал так, как требовала совесть. Спасибо!..
Бебешка согнулся в приступе кашля. То ли стены перемещались и падали, то ли потолок опускался. Мёрзли ноги и руки. Озноб сотрясал тело. Слабость казалась неодолимой.
– Прощай, Бебешка! – сказал Арбузик. – Мир всё равно придёт к добру, если выживет… Но если выживет, в этом будет и наша маленькая победа: мы не покорились негодяям…
Арбузик попытался встать, спасаясь от дыма, разрывавшего лёгкие, но упал на цементный пол и хрипел там, пытаясь что-то сказать.