- Не верю я, чтобы такие были, - хмыкнул Драгомир. - Но если предположить, что все это правда - что нам делать?
- Подожди, и это еще не все. На западных наших границах, в Сиярени и Пустынной долине, издавна скапливались всевозможные изгои - беглые преступники, разорившиеся канхарты и прочий сброд. В последнее время они очень умножились, облавы против них ни к чему не привели, только ожесточили их, и у них, после долгих междоусобиц, появился вождь, называющий себя главой Вольных дружинников, Зар Иль-Росс.
- Иль-Росс? - переспросил Драгомир. - Не тот ли это Иль-Росс, что более десяти лет назад соблазнил нескольких канхартов своими знаниями Запредельного мира и чуть не устроил междоусобицу, еще при моем отце?
- Да, это он, - подтвердил Летто Кар. - С тех пор он объединил вокруг себя многих воинов, не нашедших себе применения у других правителей. Никто не знает, на кого обратит он свою силу; я предлагаю, пока не поздно, переманить его на всою сторону и использовать его умение войны в горах - он предлагает свои услуги любому, кто хорошо заплатит.
- Что?! - негодующе вскричал Драгомир. - Нам просить помощи у разбойника, продающего свой меч тому, кто больше заплатит? Да если даже мы будем на краю гибели, я не прибегну к этому средству.
Летто скорбно вздохнул:
- Настоящего правителя всегда отличает способность смотреть на несколько шагов вперед. Когда мы будем на краю гибели, поздно будет просить помощи Иль-Росса. Тогда он охотнее примет участие в дележе наших земель, договорившись с победителями.
- Если он воюет за тех, кто больше заплатит, так и сейчас у наших врагов есть возможность перекупить его, разве нет? - возразил Драгомир. - Мы можем опираться только на верность наших людей. На то, что они ценят в нынешней своей жизни, и не хотели бы лишиться под началом другого правителя. А я надеюсь, мы смогли дать нашим людям то, что не смог ни один правитель в мире - умение наслаждаться жизнью, знаниями и красотой. Но я по-прежнему считаю, что Дир-Амир, даже надумав воевать с нами, очень нескоро доберется до нас.
- Ты не верил мне, когда я передавал тебе слова пророчества, - вздохнул Летто. - Мудрость наша слишком умножилась, слишком давно мы живем нетревожимой жизнью; молодым варварам суждено сломить древнюю мудрость.
- Раз суждено, так зачем сопротивляться? - хмыкнул Драгомир, задав вопрос, не требующий ответа. Однако Летто Кар внезапно вспылил:
- Мы, создавшие невиданные по своей красоте поэмы и храмы, обладающие недоступным для других знанием, должны уступить кучке варваров? И ты, наш правитель, готов смириться с поражением заранее?
- Чего стоит мудрость, которая не может себя защитить? - задал новый вопрос Драгомир.
- А ты, вослед сьорлингам, полагаешь, что уважения заслуживает лишь военная доблесть? - продолжал горячиться Летто Кар. - Многие годы, задолго до прихода сьорлингов, мы жили - и находили счастье в мудром устроении жизни и в обустройстве мира на благо нашим людям; но пришли сьорлинги, и все знания поставили на службу войне, и теперь лишь одно мерило стоимости: насколько это помогает убивать.
- Согласись: только то, что сохранило себя от уничтожения, может служить людям. Мертвый ничего изменить уже не сможет, и мертвое знание бессильно. Так на что все ваши знания, если они не могут нам помочь одолеть врагов?
Летто Кар смутился и пробормотал:
- Наши знания всегда служили созиданию, а не разрушению. И наш долг - сохранить их для потомков.
Драгомир нетерпеливо отмотнул головой:
- Все, что я слышал до сих пор, есть не более чем твои домыслы, откуда я заключаю, что серьезных оснований бояться нападения Дир-Амира у нас нет.
- А договор? - слабо возразил другой канхарт.
- Наличие договора никак не говорит о немедленной войне. Да, два государства собираются помогать друг другу в случае войны с нами; но мы пока не воюем? Значит, дан Арито занимается обороной наших рубежей со стороны Йострема, на чем я и считаю нынешний совет законченным.
Драгомир наклонил голову и повернулся к выходу. На лице Летто Кара читалось ясно видимое неудовольствие, однако он не посмел его высказать вслух.
Дворец, выстроенный еще в эпоху могущества государства Исс, древнего хозяина этих земель, с тех пор многократно перестраивался и разрастался. Драгомир в раздумье побрел по бесконечным его переходам. Ему не к кому было идти. В свой двадцать один год он был еще не женат, хотя советники и указывали ему на недопустимость отсутствия семьи для правителя. Друга - такого, которому мог бы он доверить свои мысли - тоже не было, что и неудивительно: всякая дружба с правителем всегда несет оттенок подчиненности и подобострастия.
Драгомир вышел на крыльцо, сложенное из массивных плит, ступенями сбегающих к земле, и остановился у колонны. Некоторые особо подлизывающиеся летописцы выводили род правителя от Ильвов или Токомуров, хотя одного взгляда на его русые волосы, голубые глаза и нос картошкой было достаточно, чтобы узнать в нем коренного севина.
Меж городом и предгорьями простирался лес, прореженный во многих местах топором лесника. Дворец возвышался над окрестным городом, и от крыльца можно было видеть опушку леса. Там кто-то шевелился: темное пятно отделилось от блекнущей зеленой стены и понеслось к воротам.
Драгомир подался навстречу: оттуда, из темноты подгорного леса, к городу мчался всадник, и вести его были недобрыми.
Лошадь замерла на плитах двора перед крыльцом, с губ ее падала пена, и видно было, что более она не сможет сделать ни шагу.
- Правитель! - прохрипел всадник, падая на руки подоспевших привратников. - Мне нужен правитель.
- Я слушаю тебя, - Драгомир вышел из тени крыльца.
- Войска Дир-Амира вышли из Таргобада и двигаются через Эвогрскую степь к Долгому кряжу.