Я задрожала – только бы господа командиры не решили проверить кинжал на режущие свойства.
Тогда бы поняли, что кинжалы необычные, если режут свободно бетон и железо.
Я не успела додумать.
— Вот зараза, – капрал с удивлением взирал на малюсенький кусочек своего указательного пальца.
Часть пальчика – небольшая, не смертельно раненая, вместе с ногтем – отделилась.
Острейшее лезвие даже при малейшем прикосновении было очень опасно.
— Я только едва дотронулся, — капрал Брамс выпучил глаза.
— Мы предупреждали, дон капрал, что ножики очень острые.
— Джейн, забери свой кинжал, – лейтенант с любопытством рассматривал меня, словно только что увидел. – Уважаю, – он протянул слова, когда кинжал с его ладони исчез. – Вы не боитесь, когда ловко орудуете с опаснейшими острейшими ножками, прижимаете их к себе, засовываете без боязни в ботинки? – В глазах лейтенанта появился маньячный блеск. – Опасные девочки, в вас можно влюбиться.
— Никто нас не любит, дон лейтенант, – я произнесла с жалостью. – Мной интересовался Шорли, и я подумала, что в армии, наконец, парни стали смотреть на нас с интересом.
Но потом Шорли дезертировал.
Другие парни, наши сослуживцы, нас прокляли, записали в ведьмы, говорят, что из-за нас у них пропало естественное желание к девушкам.
Якобы, потому что мы голые, и всегда на виду, то приелось голое девичье тело новобранцам.
Они теперь не могут с вожделением думать о своих девушках, невестах.
— Много в чем нас обвиняют, даже сжечь сейчас хотели, как ведьм.
— Новобранцы неопытные, они не знают толк в утонченных леди, у которых музыка играет в крови, а нож летает, как строчки из поэм незабвенного классика Северной поэзии Робертино Сакашвили, – ладонь лейтенанта накрыла мою ладошку.
— Ведьмы? Вас пытались сжечь? — капрал Брамс засмеялся. – Молодцы, новобранцы, устроили поход на ведьм.
— Они же все особые, – лейтенат усмехнулся. – Мы все особенные.
— Эй, ведьмы, мы вас не боимся, – в нашу комнатку ввалились парни с бластерами.
Квакер, Брюханов, Вирус, Шмуль, Андерсен и Камамбер.
— Не боялись с факелом, а теперь не боитесь с бластерами? – Бонни опять разволновалась.
И эффект на лицо, вернее – на грудную клетку.
Груди Бонни налились, злобно смотрели сосками на парней.
— Это кого вы ведьмами назвали? — капрал Брамс опустил ладонь на кобуру с именным портативным бластером. – Меня и лейтенанта Шоу записали в ведьмы?
— Никак нет, господин капрал, – Шмуль поднял дуло бластера. – Джейн и Бонни ведьмы и убийцы.
— Здесь я решаю, кто будет ведьмой, а кто убийцей, – лейтенант Шоу улыбнулся.
Его улыбка – улыбка космолета. – Я для вас, новобранцы, царь и бог.
— Капрал Брамс говорил, что он для нас и мама и папа, – Брюханов промычал. – Мы согласны, что вы, герр лейтенант, царь и бог.
— Я решаю, кто согласный, а кто гласный, – лейтенант подбежал и засветил Брюханову синяк под правым глазом.
Шмулю досталось кулаком в нос.
На уроках равновесия в гимназии Наставница Белинда рассказывала, что все во Вселенной стремится к точке равновесия, даже эмоции.
Если человек волнуется, то будет столько же времени приходить в себя и расслабляться.
Актеры и актрисы, которые играют на сцене легкомысленных клоунов и дурачков, в обычной жизни, вне театра и фильмов, любят казаться строгими, важными, степенными.
Степенные чиновники, наоборот, любят подурачиться, поклоунировать.
Все обязано расслаблять и иметь противоположное.
Самый простой способ снять напряжение – расслабится вдвоем.
Мы с Бонни расслабляемся постоянно, и не только потому что нас так учили на Натуре, и не потому только, что полезно, а нам нравится расслабляться вместе.
Лейтенант Шоу эстет, интеллигент, музыка и стихи распирают его.
Но для равновесия необходимо грубить иногда и расслабляться.
В противовес беззубой эстетике должна приходит брань и кулаки.