Бонни с восторгом потирала то место на голове, куда прикоснулась ладонь отца командира Шоу. – Одна из ступень искусства обращения с ножом – это невидимость кинжала.
Но вторая – невидимость того, что кинжал сделал.
— Очень любопытно, а я бы и не догадался, — капрал Брамс выпучил глаза. – Я думал, что нож нужен для того, чтобы резать.
— Какой вы несмышлёный, монсиньеор капрал, – Бонни захихикала и по-дружески похлопала капрала по плечу. – Нож, конечно, режет или срезает – все зависит от хозяина ножа.
Но главное, чтобы незаметно.
— Недавний пример только что заглядывал в нашу комнату, — я уже не удивлялась глупости Шоу и Брамса, они же не с Натуры. – И еще пример заходил до вас.
— О! – лейтенант Шоу поднял указательный палец.
Капрал Брамс внимательно посмотрел на этот указующий перст.
— Мы бросаем кинжалы, когда, конечно нужно, с максимальной скоростью, – я присела на край кровати.
Бонни тут же уместилась на моих коленочках и обняла меня за талию. – Намного труднее – метать кинжал с малой скоростью, потому что кинжал не должен падать.
Кинжал вращается, как лопасти вертолета, поэтому не падает, а вперёд летит медленно-медленно, даже иногда зависает. – Я из положения сидя под Бонни бросила кинжал в сторону двери.
Ножик вращался, превратился в шар.
Шар медленно подплыл к двери, завис в воздухе, а затем также медленно вернулся ко мне.
— Невероятно, — капрал Брамс чуть ус от удивления не выдернул лейтенанту Шоу. – Я даже не подозревал, что нож может зависать в воздухе.
— Господа офицеры, но еще труднее – бросать быстро, чтобы нож летел медленно, – я обрадовалась, что наши командиры начали приходить в чувства.
Посмотрела на их непросветленные лица и поняла, что обрадовалась рано.
— Когда парни обвиняли нас, то мы бросали в них ножи, и ножи брили их, подрезали резинки на штанах, все это – в невидимом для глаза диафрагме.
— Бонни, не в диафрагме, а в диапазоне, – я отличница была в гимназии, поэтому отличала диафрагму от диапазона, или наоборот…
Или не диапазон, а диазолин?
— Наши сослуживцы ничего не почувствовали, и ничего не видели, кроме следов, – я надула губки. — Поэтому они не догадались, что мы бросали ножи, а думали, что мы колдуем.
— Поэтому обвинили нас в колдовстве, – Бонни радостно улыбалась и болтала ножками: — Джейн, я у тебя посидела на коленочках, теперь ты посиди у меня на коленочках. – Мы с Бонни поменялись местами.
— Господин капрал, Камамбер очень удивится, потому что не заметил, как мы его добрили налысо, – я захихикала. – Он приходил с одной выбритой полоской на голове, а ушел с полностью чистой безволосой головкой.
Вот испугается Камамбер, когда взглянет в умывальне на себя в зеркало.
Пришел подстричься, а голова уже без волос, словно на урановых рудниках Эль Диабло побывала. – Я засмеялась.
— Поэтому Камамбер обвинит вас еще раз в колдовстве, а Шмуль подаст на нас рапорт, что мы его в армии облучили и лишили волос, – лейтенант Шоу не очень боялся рапортов и доносов на себя.
Он находился в отличном расположении духа.
Его хорошее настроение нас подогнало показать свое мастерство.
— Доны командиры, наши мастера умеют так бросать кинжалы, особенно на показательных учениях или соревнованиях, что жертвы о последствиях узнают на следующий день или даже позже, – я с гордостью за Натуру, подняла ручки вверх.
Маневр чуть не уронил меня с коленей Бонни.
— Джейн, держись за меня, а то упадешь, – подружка погрозила мне пальчиком.
— Как на следующий день? – даже невозмутимый непробиваемый лейтенант заинтересовался.
— Проще на примерах – расскажем, – Бонни рассматривала мои пальчики. – На прошлых состязаниях мастер Броковски занял третье место.
Он представителю из конфедерации Кенгур незаметно срезал кошелек.
Кошелек был надежно спрятан под двумя шубами кенгурийца.
— На Натуре холодно, если туристы носят шубы? — капрал Брамс сразу прицепился к шубам.