— Моей маме коммивояжёр недавно на улице всучил совершенно бесплатно нейтринный пылесос, – Бонни усмехнулась. – Пылесос бесплатный, но в конце месяца пришел офигенный счет за использование нейтрино.
Мама отдала все деньги на оплату счета, а нейтринный пылесос закопала на огороде. – Бонни погладила по голове толстого пса.
Он подошел к нам и бесцеремонно улегся на ступни Бонни: — Жирный пес, хороший.
— Мистер Гринпис примет вас, – женщина вышла и строго на нас посмотрела, словно мы малолетние преступницы и просили ее сбегать в магазин за сигаретами.
Я и Бонни вошли, прикрыли за собой древнюю дверь.
Она протестующе скрипела.
За столом сидел очень представительный мужчина.
Так как он в комнате был один из людей, не считая меня и Бонни, то я поняла, что он самый – мистер Гринпис.
Сэр был чрезвычайно занят.
Он брал бумаги с правого края стола, быстро листал их, взвешивал в руках, затем переносил на левый край.
Так продолжалось в полном молчании минут пять.
Бонни ткнула меня в бок локтем и головой кивнула на стул.
На зеленом обшарпанном стуле лежал журнал «Спейс герлс».
Мы захихикали и старались зажать смех в ротике ладошками.
На наш смех мистер Гринпис поднял голову, строго посмотрел на нас, будто не знал о нашем появлении.
Зачем же мадам пригласила нас?
Гринпис перехватил наши взгляды на журнал.
Медленно поднялся, подошел к стулу, снял с журнала стакан с недопитым кефиром.
Журнал и кефир последовали в шкаф.
За дверью раздалось жизнерадостное:
— Джанибек, хорошая собака!
Джанибек, кушай: ням, ням, гав, гав! – Мадам учила взрослую собаку есть и гавкать.
— Клара, прекрати, – мистер Гринпис рявкнул в сторону двери.
— Джанибек, пойдем на улицу, а то на нас кричат, — мадам, судя по звукам, тащила упирающегося пса из ангара.
— Выпускницы? – Гринпис вернулся на свое место.
Я отметила, что контора имперской канцелярии очень солидная: компьютер, принтер, космическая связь.
— У нас дипломы об окончании гимназии, – Бонни ткнула пальчиком в свой и мой дипломы.
— Поэтому и вижу, что выпускницы, – сэр Гринпис стучал пальцами по столешнице. – Беременные?
— Что? – я и Бонни воскликнули в один голос.
— Значит, не беременные, – наше искреннее удивление успокоило Гринписа. – Это хорошо, что не беременные.
Беременным нельзя.
— Что, простите, беременным нельзя? – Бонни спросила без почтения, и я ей наступила на ногу.
— Нельзя учиться беременным в академии, – на этот раз сэр Гринпис улыбнулся широко и ясно. – Стрессы, семинары, лекции, сдача экзаменов обычно приводят к выкидышу.
— Мистер, на нашей Натуре не беременеют до свадьбы, – я поняла, что сэр Гринпис далек от наших законов.
— Идеально, идеально, мадемуазели.
Насколько я понимаю в академиях, я рад вам предложить гостеприимство имперской канцелярии, – мистер Гринпис произнёс на подъеме. – Вы уже выбрали Академии? – Голос имперского канцлера дрогнул. – Перед вами был, только что ушел выпускник гимназии Адольф Бонапарт.
Вы не встретили его по пути?
— Адольф Бонапарт наш одноклассник, – я вскрикнула. – Он, что, уже записался на актера? – Мысль о том, что Бонапарт занял мое место в Академии актёрского мастерства, вызвала у меня ожог щек.
— Адольф Бонапарт выбрал себе высокооплачиваемую и престижную профессию установщика столбов под провода в сельской местности.
Если, конечно, сможет окончить Академию
— Установщик столбов под провода в сельской местности! – Бонни присвистнула, как мальчик. – Ого!
Свободный график, работа на свежем воздухе вдали от начальства.
Огромные деньги, чаевые и взятки от крестьян!
Это покруче, чем сапожник! – Подружка посмотрела на меня, словно извинялась, что принизила профессию моего отца.
Я тоже взглядом – ответила, что все нормально.