С носа у него сорвалась крупная капля пота. – У вас до окончания брони остались полторы минуты… минута двадцать девять… минута двадцать восемь.
— Куда палец приложить? – я подняла большой палец правой руки.
— Сюда! – мистер Гринпис с готовностью пододвинул мне и Бонни пластины идентификатора.
Мы быстро опустили пальчики на пластинки.
Красный огонек горел, кажется, нескончаемо долго.
Наконец, он сменился зелеными огоньками.
— Всё! Успели! – под мышками у сэра Гринписа образовались разводы от выступившего пота.
Бедненький канцелярист, он так волновался из-за нас. – Ваши данные и договор ушли по системе Космической связи!
Поздравляю вас, мадемуазели! – В голосе сэра Гринписа мелькнула ирония.
Или она мне показалась? – Свободны, девушки.
Завтра к шести часам утра вас в Космопорту будет ждать фрегат «Уран 245».
С вещами явитесь без опозданий.
Иначе, вас ждет имперский суд, который вынесет постановление о конфискации имущества ваших родителей.
А вы все равно отправитесь по распределению.
— Не поняла, – в голосе Бонни зазвенели нотки паники.
— Бонни, успокойся, мистер Гринпис шутит, – а ткнула пальчиком в строчку на договоре: — Сиракузская имперская Академия актерского мастерства.
— Джейн, ты второй лист видела? – Бонни приподняла первый лист, под которым оказался другой.
Лицо моей подружки стало белее названия улицы Мельников.
— Что там? – я уже читала свой второй лист.
На нем никакой Сиракузской имперской Академии актерского мастерства не было.
Она не пропечаталась на второй лист, зато ясно сияло «Прочитано мной, я полностью согласна и несу ответственность по всем пунктам». Я еще не знала, в чем дело, но чувствовала, что что-то нехорошее произошло.
— Мы попали в ловушку, Джейн, – Бонни произнесла излишне спокойно. – Подписались под другим контрактом.
— Ничего страшного, мадемуазели, – сэр Гринпис пришел в отличное состояние духа. – На Эль Диабло тоже живут, – сэр Гринпис открыто смеялся. – Но недолго живут.
Конечно, если вы на вашей новой работе – оператор добычи урановых руд — проявите осторожность и благоразумие, мадемуазели, то проживете еще лет десять.
Работа на урановых рудниках – почетная, но радиоактивная.
Вас должна, кроме радиации, еще подогревать мысль о том, что вы служите Империи.
А, если окажитесь умницами, то через пятнадцать лет будете иметь возможность покинуть Эль Диабло.
— Спасибо, сэр Гринпис, – Бонни улыбалась, а левый уголок губ ее дрожал.
Я знала, что это означает – Бонни в бешенстве.
Ощущение нереальности нарастало с каждой минутой.
Мы за пять минут резко изменили свои жизни – к худшему.
Самое страшное, что я ощущала свою вину за подругу.
Я соблазнила ее Академией актерского мастерства.
Если бы Бонни не решила быть рядом со мной, то спокойно окончила бы какую-нибудь непрестижную финансовую Академию и не загорала бы под ядерными лучами на Планете Эль Диабло.
— Мистер Гринпис, – я держалась из последних сил. – На вашем Эль Диабло…
— Теперь он ваш, Эль Диабло, – Гринпис широко развел руки в стороны.
— На нашем Эль Диабло есть женихи?
А увеселительные заведения: библиотеки, танцплощадки?
Сколько нам будут платить за нашу работу? – Я подумала, что труд на урановых рудниках должен очень и очень хорошо оплачиваться.
Возможно, что мы подкупим капитана какого нибудь космического фрегата и удерем с Эль Диабло.
— Отвечу вам по порядку, мадемуазель, – сэр Гринпис необычайно ловко выхватил из наших рук контракты. — Женихов на Эль Диабло много.
Но они, как бы уже не мужчины.
Проникающая радиация не способствует… ну вы меня понимаете, выпускницы. – Отцовская улыбка. – Танцев и ресторанов на Эль Диабло нет, потому что они не нужны.
Вы и так будете ложиться спать с приступами тошноты и головокружением.