— Изменим положения?
— А умеешь?
— Попробую.
— Лучше бы ты попробовал выбиться в люди, Михо.
Успешных состоявшихся мужчин все девушки и женщины любят.
— Успешных состоявшихся мужчин не только девушки любят, но и мужчины и парни, – я ответил.
— Ты?
— Я.
— Будешь?
— Стану обязательно! – я опустил руку на грудь твоей мамы.
И тут – случилось непредвиденное – я коленями угодил в свежий помет медведя.
— Чем воняет, Михо?
Запах денег?
— Нет, я в говно медведя вступил.
— Михо, Михо, — мягко проговорила Бьянка. – Когда ты освободишься от говна не только на себе, но и в себе, то я…
Дальше слова Бьянки перекрыл звук падающего космолета.
Встреча в лесу в корне изменила мою жизнь.
Я больше не ходил в лес, чтобы не наступить в медвежий помет.
Ушел с работы экономистом и купил в долг небольшой космоплот, этот К9, назвал его «Роксаной», чтобы твой отец, Джейн, не догадался, что плот я купил из-за твоей матери.
Стал перевозить контрабанду, мои доходы и положение в обществе стремительно полетели вверх.
Бьянка сразу сменила гнев на милость, и очень… очень хорошо ко мне стала относиться. – Герр Михо самодовольно провел тряпкой по усам.
— Отец, а ничего страшного, что ты при мне, твоем сыне, с довольной улыбкой рассказываешь, как изменял моей матери?
— Твоя мать, Бонапарт младший, еще бы с более довольной улыбкой рассказывала о своих мужских Бьянках, – в голосе Михо прозвучала угроза.
— «Роксана» дрожит? – Адольф наклонил голову к правому плечу. – Мы готовимся к взлету, отец?
— К какому взлету? – герр Михо бросился в штурманскую рубку. – Мадемуазель, зачем вы поднимаете трап?
— У мадемуазель есть имя – Бонни, – моя подруга ответила с нажимом. – Поднимаю я трап, потому что вы, герр Михо, слишком увлеклись рассказом о своих любовных приключениях.
Я же в иллюминатор заметила, как от сторожевого ангара отъехали две полицейские машины с мигалками.
Космолетов в порту не так много, поэтому я предположила, что полицейские направляются к «Роксане».
Не мое дело, но не везете ли вы на борту плота что-нибудь запрещенное? – Бонни слышала рассказ Михо о контрабанде, поэтому спросила наугад.
Я знала, что из запрещенного на борту – я и Бонни.
Но оказалось, что помимо нас и Бонни, еще имеется контрабанда.
— Говорил, же я Сантьяго, чтобы упаковал порошок в молочные пакеты. – Капитан Михо занял место у штурвала. — А он меня по плечу похлопывал и успокаивал: «Амиго, Михо!
Все будет в порядке, я обещаю».
Вот и наобещал, жулик! – Герр Михо с тревогой взглянул на приближающиеся полицейские машины.
— Отец, отключи интерком, а то нам прикажут оставаться в порту, – Адольф ринулся в рубку. – Потом оправдаемся, скажем, что интерком не работал, испортился. — Послышались щелчки тумблеров.
— Какой идиот выкатил на взлетную полосу контейнеры с мусором? – капитан закричал, когда от воздушной волны из-под плота вылетели, перевернулись в воздухе два контейнера.
Я и Бонни не стали объяснять, какой идиот выкатил помойки на полосу.
Тем более, что два контейнера, как осенние листики взвились вверх, и медленно опали – один перед первой полицейской машиной, а второй – на ее капот.
— Когда вернусь, то потребую, чтобы администрация порта заплатила мне за то, что полоса не убрана, – капитан справедливо винил администрацию.
Я выглянула в задний иллюминатор – уцелевшая полицейская машина с мигалкой пыталась преследовать космолет на взлете.
— Все равно, что мышь пытается догнать лошадь, – Бонни прочитала мои мысли.
Она тоже смотрела в иллюминатор.
— Мышь может догнать лошадь, если лошадь умрет, – я сразу придумала спорную защиту мыши.
— Мышь, пока будет догонять лошадь, сама умрет от истощения и старости, – Бонни неплохо знала космозоологию.