Кому-то другому такой образ действий мог показаться самоубийством, невозможным безумием — ползти навстречу врагу, пытаясь проскочить мимо него. При других обстоятельствах я, возможно, и согласился бы, но сейчас мне было уже все равно. Мне нужно было действовать, и это был мой выбор. Медленными, контролируемыми, извивающимися, как гусеница, движениями я начал бесшумно пробираться вперед, прижимая лицо к земле так, чтобы не допустить ни малейшего отблеска света от него.
Все мое естество было сосредоточено на этом единственном действии: я все ближе подбирался к вражеским позициям и относительной свободе, которая, как я надеялся, ждала меня на другой стороне. Я убедил себя в этом: как только мне удастся пройти эту оборонительную линию, я буду дома, а до границы останется всего пара километров. Именно эта цель и заставляла меня идти вперед.
Я находился в пяти метрах от ближайших иракцев, когда моя отчаянная попытка обрести свободу была окончательно пресечена, и самое ужасное было в том, что я чувствовал себя совершенно беспомощным, чтобы это предотвратить.
Из одного из окопов вылез иракский солдат и подошел к канаве. Затем он спрыгнул в нее и начал идти вдоль нее, болтая при этом со всеми своими товарищами, вероятно, чтобы они его не подстрелили. Осознание того, что должно было произойти, пришло ко мне в тот момент, когда он впервые ступил в траншею.
Лежа там и не имея ничего, чем можно было бы защититься, кроме ножа, я был уверен, что мое время вышло. Нас всех проинструктировали, что иракцы не будут брать пленных, и в моей голове промелькнули рассказы о солдатах САС, чьи отрезанные головы вывешивали на пиках во время кампании в Дофаре. Почти как в замедленной съемке я начал подниматься на ноги, крепко сжимая нож в правой руке, готовясь броситься на приближавшегося ко мне солдата, но это уже был жест отчаяния.
Он заметил мое движение примерно с двух метров и в испуге отпрыгнул назад. Сжимая в руках АК-47, солдат бешено закричал своим товарищам, одновременно разряжая оружие в мою сторону. Двое его друзей присоединились к нему, сделав то же самое несколько секунд спустя. Это был конец пути.
ЧАСТЬ II
ЗОВ ОРУЖИЯ
ГЛАВА 9
Ранние дни
Я родился в районе Грей Линн, в Окленде, Новая Зеландия, второго мая 1964 года. Усыновленный при рождении, я стал первым ребенком в семье британцев-эмигрантов из среднего класса, оба из которых служили офицерами в армии.
После Второй мировой войны в Австралию и Новую Зеландию хлынул поток иммигрантов из Великобритании, и оба моих родителя оказались частью этой волны. Мой отец, уроженец лондонского района Вест-Хэм, эмигрировал в Новую Зеландию сразу после демобилизации. Бывший штурман бомбардировочной авиации, он откликнулся на призыв Королевских ВВС Новой Зеландии (RNZAF), которые в то время испытывали острую нехватку квалифицированных штурманов. Посетив Верховную комиссию Новой Зеландии в Лондоне, заполнив соответствующие бланки и пройдя строгий медицинский осмотр, он просто ждал, пока после процедуры проверки не получит «добро», и уже через несколько недель оказался в самолете на полностью оплаченном рейсе (любезно предоставленном RNZAF), и вылетел в Новую Зеландию. Первое, что узнала его семья в Великобритании об эмиграции в Новую Зеландию, было письмо, которое он отправил своему брату примерно два года спустя. Больше вернуться в Великобританию моему отцу не довелось.
Сначала он был направлен на авиабазу Хобсонвилл, расположенную в получасе езды на северо-запад от центра Окленда, где в то время базировались летающие лодки «Сандерленд».
Моя мать родилась в шотландском Джонстоне, и была старшей из двух детей. Ее родители-англичане, оба учителя, решили покинуть разоренную войной Британию ради лучшей жизни в доминионах. Первоначальным пунктом назначения они выбрали Канаду, но, не найдя в Лондоне канадского представительства, они наткнулись на его новозеландский аналог. Остальное — уже история. Моей маме было 15 лет, когда она вместе с братом и родителями сошла с корабля «Капитан Кук» в Веллингтоне.
В 18 лет она начала свое обучение на медсестру в госпитале Веллингтона, а по окончании курсов в звании лейтенанта поступила в армейский корпус медсестер и была направлена на авиабазу Венуапаи, расположенную прямо за углом от Хобсонвилля. Таким образом, мои родители познакомились в армии и поженились в 1962 году.
Поскольку в то время моя мать делала успешную карьеру, вместе с отцом они решили, что, хотя они и хотят детей, но на том этапе предпочтут усыновить ребенка, чем потерять работу на какое-то время. Однако мое усыновление прошло не слишком гладко. Поскольку мои родители в то время жили на Фиджи, а отец служил в эскадрилье летающих лодок «Сандерленд», дислоцированной там, власти не хотели разрешать мне покидать страну в столь юном возрасте.