В 1947 году возрастной ценз для отставки был снижен, и сейчас, когда этот закон уже действует в полную силу, многие опытнейшие кадровые офицеры вынуждены уходить в отставку в возрасте примерно 55 лет. Для них самих это личная катастрофа, армия же теряет в их лице людей с большим опытом и способностью принимать зрелые решения. Резкое и быстрое сокращение численности армии усугубило эту несправедливость. Интересы офицеров резерва, вновь призванных па действительную службу, были ущемлены в еще большей степени. Когда вторая мировая война осталась позади, а впереди как будто был длительный мир, Корейская война вновь заставила призвать их в армию. Многие из офицеров резерва после окончания Корейской войны остались на военной службе, и армия, рассредоточенная по всему миру, остро нуждалась в них. Сейчас же, когда они приспособились к военной службе, их вопреки желанию опять возвращали к гражданской жизни, причем в таком возрасте, когда уже нелегко открыть новое дело или получить профессию.
Все эти мероприятия, ослабляя боевой дух и мощь армии, сопровождались другими, которые сильно уменьшали ее общий потенциал.
Потенциал армии можно определить различными методами. Один из самых простых методов — оценка армии, во-первых, по ее боевым соединениям, во-вторых, по ее резервным компонентам и, в-третьих, по ее мобилизационному потенциалу. Я уже указывал здесь на недостатки и слабые стороны боевых соединений и резервных компонентов. Третий элемент — мобилизационный потенциал — имеет такое же важное значение, и мне кажется он тоже далек от того, каким должен быть.
Мобилизационный потенциал — это способность страны выставить необходимое количество солдат и наладить в нужных размерах производство вооружения и снаряжения. Производство вооружения и снаряжения — одна из сфер промышленности и потому лежит в основном на ответственности гражданского населения.
Во всех наших предыдущих войнах мобилизационная база была камнем преткновения, замедлявшим быстрое развертывание наших вооруженных сил. В течение нескольких месяцев мужчин можно сделать солдатами, однако в прошлом нам требовалось по крайней мере два года на то, чтобы вооружить их. В случае новой войны мы будем лишены такого продолжительного периода подготовки.
Сейчас мы не располагаем готовой мобилизационной базой, которая дала бы нам возможность быстро вступить в войну. У нас нет достаточных запасов остро необходимых материалов. «Стоящие наготове» заводы, которые могли бы быстро переключиться с гражданскою на военное производство, не имеют необходимых мощностей. В шкафах правительственных учреждений лежат пачки покрытых пылью схем, которые показывают, какие промышленные предприятия потребуются в случае внезапной войны. Па самом деле этих предприятий, однако, гораздо меньше, чем нам требуется.
Наша мобилизационная база недостаточна для удовлетворения наших собственных потребностей, а тем более для поддержки в затяжной войне наших союз-ников. Все расчеты должны исходить из предпосылки, что в мировой войне союзники в течение немногих педель могут израсходовать свои запасы орудий, танков, самолетов и боеприпасов. Если это произойдет, могут повториться те несчастные дни, которые мы испытали во время второй мировой войны. Солдаты помнят время, когда все винтовки, находившиеся на складах США, были отправлены в Европу и на Британские острова. Резервные запасы наших собственных вооруженных сил были сведены к нулю. Относится это не только к винтовкам, но и к легкой полевой артиллерии. Во многих наших частях в ходе обучения пришлось использовать макеты орудий. Во время прорыва Роммеля к Каиру мы вынуждены были изъять танки из наших бронетанковых дивизий, занятых боевой подготовкой, и быстро перебросить их к англичанам в Африку. Если завтра разразится война, нам придется поступить точно так же. Может случиться, что через несколько недель после начала войны нашим и союзным войскам в Европе придется воевать таким оружием, как камни, палки и кулаки.
В последние дни моей службы в Пентагоне в высших кругах гражданской власти стало ощущаться другое влияние, более сильное, чем стремление к экономии за счет армии. Я имею в виду так называемое «мирное наступление» — внезапное изменение дипломатической тактики России, которое во время первого совещания в Женеве озарило доверчивый мир лучезарным светом надежды.