— Понимаю. Тоже никогда об этом не говорю. Хочу купить кое-что из еды, прежде чем подойдет троллейбус. Принесешь?
Хозяин сновал между прилавками и шкафами, когда запели провода и люди на веранде принялись оглядывать свои вещи, чтобы убедиться, что они не отправились на прогулку или их не украли ловкие и невидимые воры. Перед Алессандро Джулиани уже лежало с полдюжины аккуратных свертков, и он убрал их в тонкий кожаный «дипломат».
Провода пели точно послеполуденные цикады. То и дело один из них натягивался так сильно, что издавал пронзительный визг, конкурируя с самым худшим сопрано в самом жарком городе Италии.
— Сколько? — спросил Алессандро. Он уже заспешил, заранее зная, что ему будет не так-то легко взобраться на высокую ступеньку троллейбуса, а потом придется еще доставать деньги, опираясь на трость и пытаясь не уронить «дипломат» и бумажник в трясущемся и болтающемся из стороны в сторону троллейбусе.
Хозяин не ответил. Троллейбус огибал поворот. Гремел, точно передвижной металлообрабатывающий цех.
— Сколько? — повторил Алессандро. Люди уже покинули веранду и ждали у дороги.
Хозяин поднял правую руку, словно хотел остановить транспортный поток.
— Что? Опять? — спросил Алессандро.
Хозяин покачал головой.
— Мы уже не солдаты, — тихим голосом напомнил Алессандро. — Это было в прошлой жизни. Теперь все изменилось.
— Да, — кивнул хозяин, — но когда-то, пусть и в прошлой жизни, мы были солдатами. Иногда все это как нахлынет, и у меня щемит сердце.
Стоимость проезда до Монте-Прато возросла с 1900 до 2200 лир. Это означало, что Алессандро не мог, как он рассчитывал, просто отдать две купюры по тысяче лир, положить в карман сдачу и пройти в салон. В результате пришлось держать в руках так много вещей в просторном троллейбусе, который неистово мотало из стороны в сторону, да еще и щуриться от бьющего в глаза солнца. С трудом ему удалось вытащить из бумажника купюру в пятьсот лир, но, возможно, не оторвись юный датчанин от своей прекрасной и загорелой возлюбленной, чтобы взять «дипломат» Алессандро и поддержать его локоть, совсем как сын, помогающий отцу, все равно ничего хорошего бы не вышло.
Алессандро поблагодарил юношу, обрадованный тем, что распущенность в поведении не сопровождается отсутствием уважения к старшим.
Лучшее свободное место оказалось рядом с человеком в шапке из газеты и с кальмаром.
— Добрый день, — поздоровался Алессандро и с человеком, и с кальмаром. Подозревая подвох, рабочий-строитель хмуро отвернулся к окну.
Несколько минут спустя он посмотрел в ведро и ткнул в кальмара пальцем. Потом поднял голову и взглянул на Алессандро, будто хотел возложить вину на него.
— Умер, — в голосе слышались обвиняющие нотки.
Алессандро пожал плечами.
— В воде недостаточно кислорода.
— Вы это о чем?
— Чтобы дышать, ему нужна насыщенная кислородом вода.
— Бред какой-то. Рыбы не дышат. Они живут под водой.
— Нет, они дышат, дышат. В воде есть кислород, и они извлекают его с помощью жабр.
— Так почему же этот не извлекает?
— Он извлекал, но потом кислорода не осталось, и тогда он умер.
Рабочий-строитель предпочел найти другую причину.
— Эти мерзавцы из Чивитавеккьи продали мне больного кальмара.
— Если вам хочется так думать…
Рабочий-строитель задумался.
— Он бы жил, если бы я вдувал в воду воздух через соломинку?
— Вероятно, нет, потому что вы вдували бы больше углекислого газа, чем кислорода. Куда вы едете?
— В Монте-Прато.
— Никаких шансов. — Алессандро на несколько секунд прикрыл глаза, чтобы подчеркнуть весомость своего вывода. — Слишком жарко. Ведро следовало наполовину наполнить льдом.
— Откуда вы все это знаете? Мне кажется, вы ошибаетесь.
— Я знаю, потому что это очевидно.
— У вас что — рыбный рынок?
— Нет.
Строитель посмотрел на него с подозрением.
— Если у вас нет рыбного рынка, что вы делаете?
— Я профессор.
— По рыбе?
— По курам, — ответил Алессандро.
— Тогда вы мало что знаете о рыбах.
— Дело в том, — Алессандро назидательно поднял палец, — что кальмар — не рыба.
— Не рыба?
— Ну да.
— А кто же это?
— Разновидность курицы, морская курица.
Строитель выглядел таким раздавленным, что Алессандро стало его жалко.
— Я не профессор по курам, насколько мне известно, таких просто нет, но то, что я сказал про кислород, — правда. Сожалею, что ваш кальмар умер. Он уже прошел долгий путь от Чивитавеккьи, а до того его вытащили из моря, в котором он жил, и он долгие часы страдал в трюме рыболовной шхуны, пока та возвращалась в порт по августовской жаре. Не выдержал тягот этого путешествия.