Новый поворот судьбы ждал Форда в 1930-е. Он уехал в Америку, стал жить на два дома, наезжая во Францию, в Прованс (как это похоже на современных английских писателей — А. С. Байетт, Мартина Эмиса!). Женился в третий раз, на Джэнис Байала, художнице польско-американского происхождения. Писал книги о путешествиях, критику, воспоминания, историю литературы — «От Конфуция до наших дней», детективы, экспериментальные романы «Опрометчивый шаг» (The Rash Act), 1933 и «Генри на Хью» (Нету for Hugh), 1934. И по-прежнему неустанно, неизменно поддерживал начинающих американских писателей: Роберта Пенна Уоррена, Роберта Лоуэлла, Эдварда Крэнкшо, Шервуда Андерсона. В Нью-Йорке Форд основал Общество друзей Уильяма Карлоса Уильямса. На тех встречах бывали и Паунд, и Генри Миллер, и Кристофер Ишервуд — чем не созвездие набиравших обороты американских и английских талантов? Историкам литературы еще предстоит выяснить меру воздействия Форда на процесс становления могучей и великой американской литературы XX века.
Последние два года жизни Форд преподавал в небольшом американском колледже Оливет в штате Мичиган. Тамошняя профессура вручила ему в знак уважения и благодарности почетную докторскую степень. До последних дней Форд опекал молодых писателей, живя между Нью-Йорком и Парижем, Мичиганом и Тулоном. Он умер в дороге, в Нормандии, на полпути из Америки в Прованс 26 июня 1939 года, накануне Второй мировой войны.
С тех пор время взяло свое: наносное куда-то исчезло, дутые литературные репутации лопнули, мимолетная слава прошла, и сегодня, в начале XXI века, Форд занимает достойное место в одном ряду с Конрадом, Лоренсом, Джойсом и Вирджинией Вулф, великими писателями XX столетия.
Сам Форд называл себя «импрессионистом». Эта особая писательская техника сложилась в многолетних его беседах с Конрадом и Генри Джеймсом и, как все им написанное, изложена в живой форме в статье «Об импрессионизме» (1914), книге воспоминаний «Джозеф Конрад» (1924) и в лекции «Мастерство», с которой Форд выступил в 1935 году в американском университете в Луизиане.
Импрессионизм в прозе вроде бы старше своего создателя — еще за несколько лет до рождения Форда Уолтер Пейтер подчеркивал значимость впечатлений. В начале XX века словом «импрессионизм» охотно называли ту школу романа, к которой принадлежали и Конрад, и Форд Даже Генри Джеймс употребил магическое слою «впечатление» в своем знаменитом эссе «Искусство литературы»: «Роман по широчайшему своему определению есть личное, непосредственное жизненное впечатление».
Аналогия с направлением во французском изобразительном искусстве неслучайна. Сходно с Моне, Ренуаром, Писсарро, Конрад и Форд стремились передать суть предмета посредством тщательного отбора деталей. Особенно ценили сосредоточенность художника на тривиальных, казалось бы, подробностях взаимоотношений. Живописность, изобразительность, но не описание — вот кредо импрессиониста в литературе. Еще в предисловии к «Негру с „Нарцисса“», написанном за год до встречи с Фордом, Конрад подчеркивал значимость чувственных впечатлений, хотя само слово «впечатление» не назвал ни разу: «Я пытаюсь решить такую задачу: силой написанного слова заставить вас услышать, почувствовать и, самое главное, увидеть!» Интересно, что и Конрад увязывал мастерство писателя с восприятием читателя.
Оба писателя избегали определений, и все же Форд согласился с названием «импрессионизм»: «Мы приняли без больших колебаний клеймо „импрессионисты“, которым нас наградили… Мы видели, что Жизнь не повествует — она обжигает наш ум впечатлениями».
Определяющей чертой романиста, да и всего поколения прозаиков и поэтов 1910-х годов, Форд считал самосознание. Говоря, казалось бы, только о себе, он обобщал: «Я абсолютно сознательный писатель; я точно знаю, как создать тот или иной эффект, когда дело касается эффекта. Далее, я — импрессионист, а это значит, что если описывать мою работу честно, точно, изнутри, то это будет описанием того, как создается импрессионизм в слове, чем он достигается, в чем выражается».
Форд сочетал изобразительность с острой драматической интригой и разными способами поддержки читательского интереса. Его метод, по сути, психологичен, что он и сам не раз отмечал: «В отличие от других школ, импрессионизм целиком основан на наблюдении за психологией…» Изобразительность же создавало совмещение нескольких планов («Импрессионизм передает причудливые стороны реальной жизни, подобно картинам, что видишь сквозь прозрачное стекло — настолько прозрачное, что, наблюдая через него пейзаж или задний дворик, вдруг замечаешь, что на его поверхности отражается лицо человека, стоящего у тебя за спиной. Ведь как бывает в жизни? — находишься в одном месте, а мыслями витаешь совсем в другом»), а также незавершенность, «невыправленность», «непричесанность» каждого отдельного впечатления. «Любое импрессионистическое произведение — проза ли, стихи, живопись или скульптура, — отмечал Форд, — является хроникой мгновенного впечатления; это неотфильтрованный, неотшлифованный пересказ ряда событий… невыправленная летопись». Оба приема создают иллюзию реальности, — альфу и омегу искусства, по Форду: «Действуя таким образом, вы сумеете передать тот особый нерв, который есть в реальной жизни; сумеете вызвать у читателя впечатление, будто он является свидетелем какого-то реально происходящего события; будто он въяве обретает жизненный опыт…»