- Надо просить Совет, чтобы "Сигнал" подхватили возле Сатурна, - сказал Тополь, как только информатор умолк. - Буксировка займет семьдесят дней. За это время можно успеть.
- Успеть? - удивленно переспросил Радин.
"Успеть? - еще более удивленно подумал он. - За семьдесят суток к нам никто не может успеть. "Сигнал-2" достраивается на лунной вакуумной верфи, и быть там ему еще месяцев шесть. Ну а все остальные? Они ж тихоходы! К нам никто не успеет!"
- Хорошо же ты знаешь членов Совета, - ворчливо сказал Радин, маскируя этим тоном овладевшую им растерянность.
- Но подумай, Рад! Разом покончить со всеми заботами о щите! Это же все равно что одним сраженьем выиграть войну. И как! Силой всего двух солдат! Разве тут можно раздумывать?
- В этом ты прав, - ответил Радин.
- Так почему же члены Совета не разрешат?
- Да потому, что при такой высокой степени риска Совет отклоняет предложения не рассматривая. Обсуждение любого проекта начинается с экспертизы: не грозит ли это чем-нибудь экипажу? Нас послали сюда работать. И ждут от нас не чудес. В девяностых годах я уже получил подряд два РДБ - по коду тех лет это значило: "Героизм не оправдан". Тогда мы пытались сверх программы высадиться на астероиде Эра. Это была одна из первых таких попыток вообще.
- Я знаю эту историю, - сказал Тополь. - Но ведь она ж удалась! И без нее мы сейчас вообще не смогли бы начать нашей работы.
- Да, но тогда-то я понял: выстоять до конца - это значит сделать дело и вернуться живым. Конечно, иногда жертвовать собою приходится. Те, кто так делает, величайшие из героев. Но ни один из них, я уверен, не решается на это, не исчерпав все остальные возможности. И поэтому выступать с твоим предложением рано. Надо еще думать и думать. Но конечно...
- Что - конечно? - спросил Тополь.
Радин молчал.
- Говори же, Рад!
- Никогда не может один человек приказать другому пожертвовать собой.
- Но кто же приказывает?
- Если продолжать этот наш разговор, то неизбежно получится, что такой приказ даю я. А мне это было бы тяжело, ты понимаешь, Вил?
"К чему ж я его призываю?" - подумал Радин и по серьезному взгляду, которым Тополь смотрел на него, догадался, что тот прекрасно понимает скрытый смысл его слов: "Если есть возможность за один полет создать щит, надо делать это любой ценой".
Они полетели дальше. Воронка все более сужалась. Центробежная сила слабела, перешла через ноль, стала расти в противоположном направлении, теперь, уже втягивая "Десант" в глубь Януса. Радин уменьшил скорость до семидесяти километров в час, не доверяя автоматам, не отрывал рук от пульта управления кораблем. Тополь работал на счетной машине. На какую за дачу он пытался найти ответ? Радин не спрашивал. Да он и от себя гнал мысли о решении, которое примет в тот миг, когда придется приступать к делу. Гнал, потому что фактически решение уже было ими принято. О чем еще оставалось раздумывать?
Локаторы остановили "Десант" всего лишь в двенадцати километрах от противоположного конца астероида. Датчики обнаружили за пределами корабля высокий уровень радиации и температуру плюс 426 градусов.
Включив над скафандрами магнитную защиту, они вышли из "Десанта". Их не удивила радиоактивность. Она и должна была возрастать в направлении от кратера вулкана к его недрам. Еще меньше озадачила высокая температура ее вызвала радиоактивность. Не удивило их и то, что узкий канал уходил в глубь астероида. Подталкиваемые центробежной силой, они направились по этому каналу. Он то суживался чуть ли не до полуметра, так что приходилось пускать в ход излучатели, то расширялся настолько, что стенки его терялись в темноте. Полностью канал заканчивался лишь в каких-то трех-четырех километрах от поверхности.
Они повернули назад. Радин шел впереди. Тополь все время отставал, ощупывал стены прохода. Потом он вдруг остановился, привалился спиной к округлому желваку застывшей лавы и рассмеялся, обхватив руками шлем.
Радин поспешно вернулся к нему.
- Что с тобой, Вил?
Тополь продолжал тихо смеяться.
- Ну плюнем, найдем другой астероид...
- Да зачем же другой, - Тополь указал в ту сторону, где кончался проход. - Посмотри, что получается? Если пробить канал до конца, расширить его на конус, прекратить кувыркание этого Януса да слегка разогнать, а сделаем мы все это очень легко, одним нашим "Сигналом", то получится из астероида прямоточный ракетный двигатель! Межзвездный газ будет сжиматься в сужении, разогреваться и вылетать прочь! Ну, и начнет толкать астероид!
- Это, знаешь, какая-то примитивная фантастика! Янус просто развалится. Его разорвет на куски.
- Да нет же! Надо просчитать все; по-моему, двигатель получится слабенький, но постоянный. На десятки лет! И пусть Янус тащится на свое место полвека! Раньше щит и не нужен! А мы свое сделали. И сделали просто, красиво, изящно!..
Вернувшись в "Сигнал", они просчитали несколько вариантов превращения Януса в летающую трубу. Получалось, что эта система действительно сможет двигаться самостоятельно.
Они немедленно послали радиограмму на Землю с просьбой независимо повторить вычисления, а сами, не теряя времени, начали расширять канал.
Через четыре часа Земля подтвердила разумность идеи. И снова под сообщением была подпись: "Первый". По мнению земных вычислителей, главным источником энергии должен был явиться не межзвездный газ, а сыпучая часть массы астероида, но общей картины это никак не меняло Выход в район щита лишь сорока процентов первоначальной массы астероида уже полностью решал проблему.
Последняя фраза служебной части радиограммы была такая: "Досрочное создание щита - великий подарок Земле". Потом шли четыре слова лично для Радина: "Все хорошо, дети здоровы". Три слова предназначались Тополю: "Возвращайся, возвращайся скорей".
Сигналы Земли почти совсем не выделялись на фоне общего радиошороха космоса. Только сложнейшая аппаратура "Сигнала" умела отсеять их, превратить в кривые на экранах осциллографов, перевести в ряды цифр и, наконец, расшифровать.
"Возвращайся, возвращайся скорей..." Тополь схватил кусок ленты с этими словами, едва он только выдвинулся из дешифратора, и заметался по отсеку связи, пытаясь унять свое сердце. Он не мог жить дальше, немедленно же не сделав что-то такое, о чем бы она непременно узнала и восхитилась бы им.