Короче, наши враги чувствуют себя тут более чем вольготно. Они могут появляться невесть откуда и исчезать невесть куда, мы же, захватчики, будем обречены на блуждания в мрачных теснинах, пока там не сгинем, ибо нас всех перебьют «непревзойденные мастера» внезапных налетов и ударов из-за угла.
Одними декларациями наши стражи не ограничиваются — они снимают с наших голов мешки, чтобы дать нам возможность воочию лицезреть то, с чем предстоит столкнуться Александру. К этому времени вся кочевая компания уже переправляется через Яксарт (на боузах в ночной темноте), и нас больше не стерегут. Незачем. Куда нам бежать?
К северу от реки равнину пересекает зубчатая гряда скал. Теперь мы находимся в Диких Землях. Отряд поднимается вверх по столь крутой тропе, что даже «непревзойденным мастерам» джигитовки приходится спешиться и идти рядом с лошадьми. Местность вокруг такова, что, по моему разумению, в ней не выжить и скорпиону, но вот мы огибаем отрог, и нашим взорам предстает самое замечательно обустроенное становище, какое только можно вообразить. На диво стройные молодые красавицы бросаются в объятия отцов и мужей, горделивые юноши принимают у воинов поводья. Нас с Лукой заталкивают со связанными руками в тупик между высокими скалами, где к нам подступают свирепого вида афганки и что-то злобно выкрикивающие мальцы.
Очень похоже, что нас сейчас начнут рвать на части.
Помешать этому некому, ни Гама, ни Крючка рядом нет. Все воины куда-то ушли, мы в полной власти этой оравы. Нас дергают за волосы, щиплют, тычут палками. Одна карга зачем-то полезла мне своей клешней в рот, а когда я отпрянул, заехала между глаз каменюкой. Другая щупает мои яйца: тут уж я ору благим матом, призывая на помощь.
Как ни странно, Гам появляется очень скоро в компании полудюжины соплеменников. Все они покатываются со смеху. Гам объясняет, что многие здесь считают, будто македонцы не люди, а демоны. А эти бабы со своими щенками захотели проверить, так оно или нет.
На следующий день женщины продолжают донимать нас. Дубасят, швыряют камни. Руки у нас связаны за спиной, при спуске в ущелье мы валимся с ног от пинка, что их весьма забавляет. Лука, с его выбитым глазом и сломанными ребрами, терпит страшные муки. Когда это до них доходит, они принимаются травить его еще пуще. Причем даже не из ненависти или жестокости, просто, по их разумению, существа с соломенными волосами и карими глазами людьми быть не могут, а разной нечисти все поделом. Когда из разбитой глазницы Луки начинает сочиться темная жидкость, женщины тычут в нее пальцами, облизывают их и с удивлением выясняют, что это кровь, причем точно такая же, как у них. Наконец ближе к вечеру им надоедает нас мучить и они убираются восвояси.
— Клянусь Зевсом, — стонет Лука. — Еще часа такой забавы я бы не пережил.
Только одна добрая душа не принимала участия в общем веселье — девушка лет пятнадцати, с блестящими, словно кусочки обсидиана, глазами и черными, как вороново крыло, волосами. Мы, распластанные и привязанные на ночь к кольям, когда все уходят, опять видим ее. Она, выскользнув из ночной тьмы, опускается на колени рядом с Лукой, чтобы протереть его глаз смоченным в холодной воде уголком своего петту. Я и Медон, лежащий в паре локтей от меня грек, переглядываемся и умиленно вздыхаем. Ну не диво ли — встретить подобное милосердие в столь ужасном краю?
Неожиданно из темноты появляется человек. Он рывком поднимает девушку на ноги и начинает яростно хлестать ее по щекам, выкрикивая ругательства. Похоже, он в чем-то обвиняет ее, но в чем, мы не понимаем, тем паче что девушка даже и не пытается оправдаться. В считаные мгновения вокруг собирается половина становища. Дикари орут как безумные, мы с Лукой и с другими пленниками тоже кричим, что малышка не сделала ничего плохого. Тут один из туземцев хватает бедняжку за волосы и под одобрительный рев соплеменников демонстративно достает из ножен свой кофари. Изогнутый клинок вспыхивает, как молния. Показав его нам, дикарь мгновенным и мощным движением перерезает малышке горло, причем с такой силой, что едва не рассекает шейные позвонки. Я ору, словно режут меня. Мы все орем. Разбойник выпускает волосы жертвы и, в то время как мертвая девушка падает наземь, поворачивается и уходит, сопровождаемый одобрительно гомонящей сворой своих собратьев.