Тем временем старший врач полка перевел ее в соседнюю танковую часть, которая ехала как пополнение на фронт. Так Зоя Гридина попала в бригаду гвардии полковника Бударина. Здесь ее встретила Анна Ивановна, приютила, научила работать…
Анна Ивановна, положив письмо на колени, бережно разглаживая его покрасневшей от частого мытья рукой, говорила:
— Этого, Зоенька, не купишь ни за какие деньги, ни за что! Разве есть на свете такая плата, которая была бы выше этой? Нет такой платы.
— Как вы хорошо говорите! — прошептала Зоя. Она с восхищением смотрела на Анну Ивановну, на ее припухшие от бессонницы веки, на пучок мелких морщинок, отходящих от угла глаза к виску.
— Наша специальность как будто тихая, неприметная, — продолжала Анна Ивановна. — А как приглядишься, вникнешь, — не так-то просто, не вдруг. Чтобы стать настоящим врачом, ох какой крепкий характер надо иметь! Тут и нервы, и воля, и душа. Когда мне было девятнадцать лет, как вот тебе, Зоенька, я работала на ткацкой фабрике и одновременно училась на рабфаке. Было трудно. Но стать хорошим врачом во много раз труднее. Врач должен уметь с первого взгляда так расположить к себе больного, чтобы тот рассказал ему самое интимное. Говорят, чужая душа — потемки. Перед врачом чужая душа должна сама раскрываться. Врач подчиняет волю больного своей воле. Больные капризничают, сопротивляются. Ты знаешь, сколько с ними разговоров?
— Знаю, — подтвердила Зоя. — Больные — они как дети.
— А основное, Зоенька, самой не опускать рук и больного уверить в победе. — Она свернула письмо треугольником, положила его в кармашек халата. — Нет, Зоя, медицина — святая специальность. Я все мечтала, чтобы мой Виктор врачом был. Да вот — не пришлось. — У нее дрогнули губы.
— Что вы, Анна Ивановна!
Огромным усилием воли Анна Ивановна сдержала слезы.
— Ничего… Уже прошло.
— Я буду доктором, — решительно объявила Зоя.
— Эх, милая…
— Обязательно буду. Кончится война, и пойду в медицинский.
Анна Ивановна грустно улыбнулась:
— Куда тебе! Замуж выйдешь.
— Кто меня возьмет, рыжую-пыжую, конопатую…
— А Трофимов?
— И нет. И совсем он не пара, — фыркнула Зоя, зардевшись так, что исчезли все ее веснушки.
Рыбин поднял голову, осуждающе произнес:
— Нельзя ли без эмоций?
Это еще больше рассмешило Зою. Уткнувшись носом в рукав халата, она захохотала тоненько и заразительно.
— Ты невозможная хохотушка, — шептала, улыбаясь, Анна Ивановна. — Перестань, иначе я крикну старшину.
Трофимов сидел к ним спиной, сильно наклонясь вперед, что-то писал.
Анна Ивановна сложила руки рупором, как бы готовясь позвать старшину. Зоя зажала ей рот ладонью, умоляюще зашептала:
— Не нужно. Он стихи пишет.
— Ах ты невеста без места! — Анна Ивановна привлекла девушку к себе и уже серьезно сказала: — Что же, кончится война — поженитесь. Он парень толковый.
Зоя пожала худенькими плечами и стыдливо спрятала лицо на груди у Анны Ивановны.
…Из перевязочной в чуть приоткрытую дверь падала на цементный пол узкая дорожка света. Она как бы разрезала отсек пополам. На свету, сложив ноги калачиком, сидел лейтенант Гулиновский, позевывал и разглядывал в карманное зеркальце свои рыжие усики. В темной части отсека собрались санитары и неспешно, обстоятельно, как это делают простые хозяйственные люди, строили планы на будущее.
— Как все кончится, поеду в колхоз — дочери на замену, — загадывал Коровин.
— А она куда денется? — спросил Бакин.
— Она пусть учиться едет.
— На кого?
— Желательно, видишь ли, агронома своего иметь.
— Одобряю.
— Земля-то у нас в колхозе — первый сорт. А вот этого, как говорится, подхода к ней — нет.
— А мы до войны клуб начали, — мечтательно сказал Бакин. — Настоящий дворец, мест на двести. Я его частенько во сне вижу. Лес уж очень добрый был — сухой, стружка душистая… Приеду, надо быть, кончим.
Размахивая руками и прищелкивая языком, рассказывал о своих краях и Саидов.
Долго молчавший Мурзин сказал тихо, как бы про себя:
— А мне и ехать некуда. Как спалили мою деревню в сорок втором…
Коровин рассердился:
— Опять ты про это? Ведь говорил замполит: пока ты здесь воюешь, тебе новую деревню наша власть отстроит.
— А то подайся, куда душа потянет, — перебил своего дружка Бакин. — Везде работа, везде дом. Да вот хоть бы ко мне.
Санитары заговорили все разом, налезая на Мурзина, отталкивая друг друга: