Подпустив самоходки на прямой выстрел, артиллеристы и подошедшие в этот момент танки третьего батальона повели точный, расчетливый, губительный огонь.
В это же время послышалось знакомое, все приближающееся гудение самолетов, из вечернего неба вынырнули «ильюшины» с красными звездами на крыльях. Пикируя, они ударили реактивными снарядами по обнаружившим себя огневым точкам врага.
— Орлов, Орлов, я понял! Я понял! — басил Дронов по радио. — Я все понял!
Бударин не отвечал. Он стоял у машины и смотрел в бинокль в сторону леса: от «ильюшиных» одна за другой отрывались стремительные огненные стрелы, в небо поднимался столб дыма.
— Так… так… — одобрял Бударин.
Немецкие самоходки метались по снежному полю, не зная, куда уйти: впереди — советские танки, сверху — советские самолеты.
Лишь немногим из них удалось проскочить в сторону кирпичного заводика. Остальные остались на поле боя.
«Ильюшины», закончив бомбежку, низко пролетели над Сянно, приветливо покачивая крыльями. В ответ танкисты, высунувшись из люков, махали сдернутыми с головы шлемами, кричали неразборчивые из-за шума, но хорошие, дружеские слова.
— Для начала неплохо, — сказал Бударин, опуская бинокль и вытирая платком выступившие на лбу крупные капли пота. — Теперь они постараются реабилитироваться. Давай, начальник штаба, готовиться к отражению атак.
VIII
Недалеко от позиций второго танкового батальона стоял одинокий каменный домик. В нем по очереди отдыхали танкисты. В одной из комнатушек, на сене, пахнущем клевером, расположился экипаж Рубцова.
Танкистам не спалось. Разговаривая, перебрасываясь шутками, похрустывая пайковыми сухарями, люди в то же время напряженно вслушивались в ночную тишину, готовые в любую секунду вскочить, кинуться к танку, стоящему в капонире.
— Эх, поспать бы, — громко зевая и с хрустом потягиваясь, сказал Соболев.
— Чего ж не спишь?
— Чего? А зачем зря начинать? Только нервы портить. Уснешь — тревога. Я уже два раза пробовал. Фриц, гадюка, точно нарочно…
— Злится. Мы ему все планы сбили, — сказал лежавший на спине Рубцов.
— Кто его, проклятого, просил тут оставаться? Бежал бы к морю. Дьявол бы его побрал! — выругался Федя Васильев и со злостью ткнул кулаком в сено.
— Он и рад бы бежать, да некуда.
— Рад бы в рай, да грехи не пускают.
— Точно.
— А долго мы, ребята, здесь простоим? — спросил Любопытный, приподнимаясь на локтях.
— Все зависит от нас, — пожевывая былинку, сказал Рубцов. — Слышал, что гвардии майор Козлов говорил? «Во что бы то ни стало выстоять, не дать группировкам соединиться — порознь их быстрее добьют другие бригады».
— Да, слышал, — сказал Любопытный, — только охота побыстрее. Может, мы еще на Берлин успеем.
— Может быть, и пошлют, — согласился Рубцов. — Только наше с тобой дело солдатское: приказ выполнять. А уж командиры знают, где нас лучше использовать. Командиры-то у нас вон какие!
— Какие? Расскажите что-нибудь, товарищ гвардии старший сержант.
— Какие? Самые наилучшие. — Рубцов подложил руки под голову, уставился в потолок и неторопливо повел рассказ. — Вот, например, комбриг. С царем в голове человек! Умный, смелый, хитрый! Врага видит, как под микроскопом. Еще под Ельней было такое дело. Попал наш полк в окружение. С трех сторон танковые части, позади десант высадился. Как быть? Куда пробиваться? Как будто самое легкое — назад, там послабее: десантники — не танки. Так мы все и думали. Да не так получилось. Помню, подняли нас утром раным-ранехонько. Чуть-чуть светать начало. От земли холодок идет. Трава мокрая. Зябко. Выстроились мы на поляне. Пришел наш командир — он тогда майором был, — весь подобран, начищен. Что это, думаем, на парад он, что ли, приготовился? С ним Загреков, конечно. Они всегда вдвоем ходили. Вот, говорит, орлы, решил я пробиваться там, где особенно трудно. Противник ожидает, что мы пойдем назад, где полегче, а он нам вдогонку танки пустит. Но дураков нет. Мы пойдем вперед. Туда, где он нас не ждет. Мы его разобьем, будьте уверены…
Вдали хлопнул выстрел. Разговор моментально погас. Протяжный и близкий свист снаряда заставил всех плотнее прижаться к полу. Снаряд ударился где-то за домом и не разорвался. И сразу же заработали вражеские минометы.
— Атака. Вставай, ребята! — крикнул Рубцов.
Все вскочили и бросились к двери.
На улице было темно. Кучно рвались мины. Гудели танки. Перекликались люди.
Экипаж Рубцова занял свои места. Рубцов, высунувшись по пояс из башни, видел, как маленькие черные фигурки цепью бежали по полю, приближались, росли, что-то кричали.