— Што ли, свободу любишь? — шутливо спросил Годованец. — Ежели бы не наша армия, так на всю бы жизнь и запеленали…
Появился старик с тальниковой корзинкой в руках. Он в пояс поклонился доктору и, произнося непонятные слова, поставил корзинку к его ногам.
Филиппов вначале даже не понял, в чем дело, а когда догадался, что это плата за оказанную помощь, густо покраснел и попытался объяснить старику, что он ничего не возьмет, что этого не полагается у советских врачей.
Старик не понял объяснений, пригорюнился и унес свой подарок. Женщины приумолкли, обиженно поглядывая на доктора.
Через несколько минут старик вернулся. Умоляя доктора простить его за первый маленький подарок, он сказал, что сейчас принес больше, и протянул Филиппову дорогие карманные чистого золота часы.
Филиппов решительно отвел руку старика.
— Он не может, — пояснил Годованец. — Он советский доктор, коммунист. Не разумеете? Со-вет-ский…
Старик, подняв свои морщинистые руки над головой, растроганно воскликнул:
— Нех жие червоно войско! Нех жие Россия!
Женщины горячо благодарили, говорили взволнованно Годованцу:
— Довидзенья, пан сержант, довидзенья…
— Опять не уразумели? — проворчал Годованец. — Я просто сержант, безо всякого пана. — И он так на прощанье пожал руку полячкам, что они взвизгнули.
На улице брезжил рассвет; было свежо и тихо. Падал крупный лохматый снег.
— Вот мы и побывали в другом мире, — сказал Филиппов.
— Сырой материал, — скептически отозвался Годованец. — Еще много над ними придется поработать.
В лесу выстрелили. Нарастающий вой снаряда заставил обоих насторожиться.
— А ну ложитесь! — крикнул Годованец. — Ложитесь!..
Он с силой толкнул Филиппова в сугроб и прикрыл его сверху своим широким телом. Филиппов хотел было возмутиться, но не успел. Снаряд оглушающе разорвался неподалеку.
— Товарищ капитан! — закричал Годованец.
— Чего ты кричишь?
— Живы?
— Жив, а ты как?
— Нормально.
Они поднялись и, не отряхнув снега с одежды, пошли дальше.
Годованец всю дорогу ворчал:
— Вот гады! Уже по докторам садить начали. Зло их берет, что взять нас не могут. Гробокопатели…
Филиппов тут только понял: Годованец прикрывал его, рискуя своей жизнью. Он с благодарностью посмотрел на шофера. Тот шел как ни в чем не бывало, вразвалочку, широким солдатским шагом.
XIII
Раненые все прибывали. Ими заполнили два последних отсека. Не хватало аккумуляторов, старшина распорядился зажечь трофейные плошки; слабый огонек, мерцая, осветил отсеки. Тяжелые тени поползли по стенам. Словно тени, двигались санитары. Сатункин и Бакин сбились с ног: они вдвоем обслуживали почти шестьдесят раненых. У Сатункина взлохматились усы, некогда было закручивать колечки.
Перевязочная ни на минуту не прекращала работу. Как всегда, Коровин и Саидов вносили раненых, Гулиновский вписывал их в журнал учета, Мурзин подготовлял к операции, Анна Ивановна и Рыбин оперировали, старшина кормил, Хихля отвозил в медсанбат.
Все делалось в одном, давно выработанном ритме. Люди понимали, что нарушить этот привычный ритм — значит выбить товарищей из колеи, сорвать работу. И все тянулись из последних сил, старались не отстать друг от друга. А сил становилось все меньше и меньше: четверо суток работали почти без сна и отдыха. Об усталости не говорили. Работали молча.
Опять раздалось несколько далеких и близких разрывов, будто кто-то остервенело колотил тяжелым молотом померзлой земле. Подвал задрожал, загудел.
Гулиновский передернул плечами: «Сколько можно работать — четверо суток без передышки! Неужели они не устали?» Он всматривался в лица товарищей. Глаза их горели упрямым решительным блеском. Все были измотаны работой. Анна Ивановна осунулась, почернела. Рыбин похудел так, что очки плохо держались, скатывались на кончик носа. У Зои шейка сделалась такой тонкой, что казалось, не удержит головы. Но никто, кажется, и не думал заикаться об отдыхе. Гулиновский недовольно ерзал на стуле, сопел и продолжал задавать свои вопросы:
— Фамилия? Яснее. Имя, отчество?.. Повтори.
К Анне Ивановне подошел Рыбин, вполголоса спросил:
— Как вы смотрите на то, чтобы сократить работу?
— То есть как?
— Делать самое необходимое и отправлять в медсанбат. — Встретив недовольный взгляд Анны Ивановны, Рыбин добавил: — У нас есть на этот счет указания бригадного врача.