А свободного времени не было и на самом деле. Весь день Сафронов носился что-то дополучать, дописывать, к нему обращались за помощью и советом. Нагрузка была не меньше, чем при боевой операции, но на этот раз он сам диктовал ритм своей работы, сам был хозяином положения. И если где-то что-то не получалось, он отдавал приказание и слабое место подпирали руки и плечи его подчиненных.
— Товарищ капитан, рана открылась.
— Товарищ капитан, боли усилились.
Он видел, что люди жалуются не напрасно, и лично повел их в перевязочную медсанбата. У палатки столкнулся с ведущим хирургом. Тот сразу понял, в чем дело, буркнул через плечо:
— К вашему приятелю. Это как раз ему по силам.
Штукин слышал иронические слова ведущего, но поднес палец к губам, предупреждая вопрос Сафронова. После того как помощь раненым была оказана, они вместе вышли из перевязочной.
Штукин по привычке снял очки, протер их полою халата и произнес невозмутимым тоном:
— Все логично. Мой враг эфир побеждает. Ведущему это теперь известно, и реакция его вполне адекватная.
— Я бы на твоем месте все-таки поговорил с замполитом, — посоветовал Сафронов.
— Он прав, — повторил Штукин и обратился с вопросом: — Ну а ты-то? Доволен? Чувствуешь удовлетворение?
— Представь себе, да. Двести человек. Вон они, можешь увидеть.
— Не обольщайся. — Штукин замялся.
— Да что вы все?! Замполит чего-то недоговаривает, и ты еще…
— Да тут… без тебя… Одним словом, ведущий всего этого не одобряет и вообще говорит, что команды выздоравливающих не для танковых соединений.
— Ничего, — бодро произнес Сафронов. — Легко убедиться в полезности начатого дела.
— Видишь ли, сейчас действительно темпы такие… — начал было Штукин, но Сафронов похлопал его по плечу и поспешил к себе: несделанной работы еще оставалось много.
К вечеру все было готово. Палатка обихожена, медикаменты расставлены, землянки вырыты, нары сделаны и застланы свежей травой, даже линейка для построений посыпана песком и утрамбована ногами солдат.
Наблюдая мимоходом за работой своих подчиненных, еще не совсем здоровых людей, Сафронов ловил себя на мысли о том, что он восхищается усердием их. «Вот взялись! Вот трудятся, ребятки! Просто молодцы. Не ожидал».
На вечернем построении он поблагодарил всех за проделанную работу и едва удержал себя, чтобы не пожать руки командирам рот. Оба — и Новак и Сенченко — стояли рядом, с устало опущенными плечами — видно, и сами не были в стороне от дела, — и совсем не ожидали благодарности. Они выполняли задачи и посложнее. Сафронов уловил разницу настроений: праздничного — в себе и обычного, будничного — в них, и заключил свое короткое обращение сухо:
— Завтра подъем в семь ноль-ноль. После завтрака построение и развод по работам. Это называется трудотерапия, и большинству из вас показана.
XLIII
Фронт продвинулся далеко вперед. Лишь по вечерам да ранним утром до леса долетал гул отдаленной канонады. И днем и ночью над головами пролетали самолеты, но к их гудению привыкли, как к порывам ветра, и уже не обращали внимания. Это были свои самолеты, и летели они бомбить фашистские позиции. Давно уже не раздавалась команда «Воздух», хотя НШ продолжал давать соответствующие инструкции и ежедневно напоминал о наблюдении за небом.
Медсанбат снова жил неторопливой будничной жизнью.
Но Сафронов теперь был доволен своей судьбой. Лишь он, один он, продолжал работать в боевом ритме. Лишь он, один он, был сейчас самым занятым человеком в медсанбате. Даже Галина Михайловна не трудилась, даже у нее, в ее госпитальной палатке, не было ни одного человека. А у Сафронова целых двести. И все они требовали присмотра, ухода, лечения. Все они находились под его началом, в его ведении, и за каждого в отдельности он отвечал головой.
Дисциплина вроде бы наладилась. Назначенные им командиры выполняли свои обязанности аккуратно и точно. Самоволок не было. Случаев пьянства не было. Но появилась новая опасность: скука, безделье, а они могли привести людей к нарушению порядка.
Сафронов обращался к комбату, замполиту, заму по МТО с одной-единственной просьбой:
— Дайте работы моим молодцам. Займите их хоть чем-нибудь. Они не откажутся.
Уже переделали все, что нужно было и не совсем нужно: привели в образцовый порядок территорию, перебрали хозяйственное и аптечное имущество, отремонтировали машины. Больше работы не было. А двести человек ждали ее. Их необходимо занять во что бы то ни стало.