В тот же вечер участники открытия нового алкогольного эльдорадо живописали как, случайно заехав за дровами в непонятное полуразрушенное здание, обнаружили в нем несметные сокровища в виде десятилитровых банок с различными крепкими напитками. В воспаленном воображении контрактников рисовались целые винные реки с закусочными берегами. Радость открытия, однако, была омрачена сообщением о том, что частенько там боевики устраивают свой наблюдательный пункт. Это обстоятельство, конечно, не заставило солдат отказаться от намерения проникнуть в сокровищницу, некоторые горячие головы предлагали тут же идти штурмом брать завод, однако их здравомыслящие товарищи предложили перенести окончательное решение вопроса на утро, памятуя, что утро вечера мудренее.
Ночь прошла в волнении и предвкушении предстоящего похода. Однако утром всех подняли по тревоге. Со стороны завода слышались выстрелы, несколько пуль с противным свистом пронеслись и над блокпостом. Мы быстро рассаживаемся на броне и мчимся к заводу. Минут через пять он уже окружен. БМП и танки заняли свои позиции. Пехота осторожненько пробираясь по сугробам крадется к забору, окружающему здание. Я вместе с Витьком, стареньким мужичком, противно-алкогольной внешности залег у дырки в заборе и жду дальнейших команд. Что произошло, толком никто не знает. Витек объясняет, что вроде как трое из их палатки ушли перед рассветом за вином, а потом пошла стрельба, которую я благополучно проспал, теперь вот выручаем их.
Далее ситуация развивалась куда как более странно. Откуда-то слева, где находилась заводская проходная, послышалась громкая гортанная речь. Слов было не разобрать, но вскоре после окончания
монолога поступила команда садиться на броню. Мы с Витьком разочарованные покинули позицию. Разочарование наше вполне объяснимо: мы так надеялись первыми ворваться на завод и напиться. Но не судьба. А вот у БМП наше разочарование переросло в отчаяние. Там стояли трое лазутчиков, пытавшихся раздобыть спиртное. Вид их был довольно жалкий. Андрюха — зам. ком. взвода — стоял с перетянутой левой рукой, бушлат его в этом месте пропитывался кровью, Леха — танкист нервно курил, пальцы его еле держали сигарету. Но хуже всех выглядел Женек — санинструктор — того просто била нервная дрожь. Глаза его казалось, вылезают из орбит. По приезду на блокпост они рассказали следующую историю.
Оказывается, на винзаводе действительно находится наблюдательный пост боевиков. Располагался он на крыше главного здания. Добытчики шарили по заводу, разведывая, где и сколько вина находится. Все было хорошо до того момента, как они не спустились в подвал. Они даже боевиков не заметили, пока в подвал не вошли. А там, в потемках чехи их и окружили. Несколько выстрелов и Андрюха уже ранен. Чехи им: "Оружие бросайте". Андрюха уже автомат не держал, Леха свой ствол тоже кинул на пол, Женька разоружился. Боевики оружие зашли забирать и тут Женька оказался молодцом. Выхватил гранату Ф-1, что в разгрузке у него была и предъявил чехам: или оружие отдают и всех выпускают или пойдут вместе с ним к своему Аллаху. Чехи, несмотря на заверения, к Аллаху особенно не спешили, и оружие отдали, и отпустили всю троицу. Пока шли эти переговоры мы как раз и окружали завод.
Для прояснения ситуации я сделаю небольшое отступление в реалии той войны. Отношения с боевиками были очень странными. Политика менялась не по дням, а по часам, а армия металась между противоречивыми приказами то, воюя, то, мирясь с боевиками. Боевики, напротив, во время перемирий открыто ходили в своих селах в форме и с оружием. Наши, скрипя зубами, смотрели на них и не имели права открывать огонь. Во всех средствах массовой информации только и трубили о зверствах Российской армии в "маленькой беззащитной Чечне". Все это сковывало по рукам и ногам войска. Часто после удачных операций мы покидали взятые села, куда тут же входили боевики и устанавливали свои порядки. Такая же ситуация была и под Курчалоем. Вокруг все было напичкано бандитами, но опять заключили какое-то перемирие и стрелять в боевиков было крайне затруднительно. Бандиты спокойно хозяйничали, они не боялись ответственности за свои действия, а с нас чуть что, спрашивали по полной строгости уголовного закона. Вот именно по этому боевики чувствовали себя на винзаводе спокойно и уверенно.