Аким поправил свечу и принялся будить черноволосого.
— Эй, ты, сгоришь!
Тот открыл глаза и, нисколько не удивившись тому, что над ним стоит незнакомый солдат в очках, буркнул:
— Чего надо?
Аким рассердился.
— Сгоришь, говорю, дурья твоя голова! Пощупай свои волосы.
Красноармеец не спеша потеребил волосы, недовольно проворчал:
— Наставили свечей, черти!.. Что тебе нужно? — спросил он Акима.
— Командира или старшину роты, которая тут оборону занимает.
— Командир — не знаю где. А старшину сейчас кликну.
Солдат нехотя поднялся, вышел из конюшни. До Акима долетел его сонный хрипловатый голос:
— Сержант Фетисов! Вас зовут…
«Фетисов! — обрадовался Аким. — Неужели вернулся из госпиталя?»
По каменной стене конюшни, как горох, застучала пулеметная очередь. Ездовой быстро вернулся.
— Фриц… носа высунуть не дает, — простодушно заметил он.
— А ты б еще погромче кричал.
— Так для тебя ж.
— Ну что? Придет старшина?
— Должен прийти… Да вот, кажется, он и идет…
Плащ-палатка поднялась.
— Кто меня звал?
— Это я, товарищ сержант, Аким.
— Аким? Разведчик?! Ты как сюда?.. Ну, пошли ко мне! — тоже обрадовался Фетисов. — Только потише, а то тут постреливают.
Они вошли в небольшую каменную сторожку. На этот раз разведчик увидел на столе Фетисова длинный и тяжелый ствол бронебойного ружья.
— Опять вы что-то тут мудрите? — спросил Аким.
— Опять, — признался сержант, кладя руку на ствол бронебойки.
— Зачем вы ее притащили сюда?
— Как зачем? — удивился сержант. — Надо же найти ей лучшее применение. Вот я и думаю, нельзя ли приспособить к ПТР[8] оптический прицел, использовать бронебойку как, скажем, снайперскую винтовку: бить по амбразурам вражеских дотов и других укреплений. Ведь скоро мы будем подходить к границе, а там, наверное, доты встретятся. Из винтовки их, конечно, не поразишь. Да и из орудия не всегда попадешь, особенно в амбразуру, а вот из бронебойки, если она будет с оптическим прицелом…
Фетисов замолчал и задумался.
— Вот только одну штуку не могу никак придумать… Надо посоветоваться с генералом. Напишу рапорт на его имя. Подам по команде. У него на этот счет голова хорошо работает. Он, говорят, книгу о войне пишет.
Не художественную, а свои соображения излагает насчет ведения современной войны. Ведь он ученый!.. У него будто какая-то степень имеется…
— Вполне может быть, — согласился Аким, вспомнив генеральский стол, заваленный книгами, и свою последнюю беседу с комдивом. — Солдат, ставший ученым… Ведь здорово!..
— Что ж, может, скоро наступит такое время, и солдаты все наши будут иметь высшее образование. К тому дело идет. А я с этой штукой обязательно обращусь к генералу, — Фетисов снова посмотрел на свою бронебойку.
Аким не стал допытываться, какая это штука тревожит старшину, — разведчику просто было некогда. Однако идея снайперской бронебойки понравилась и ему. Он, как и в тот раз, долго смотрел в простое и вечно озабоченное лицо Фетисова.
«Однако какой беспокойный ум у этого агронома, — подумал он про сержанта. — Будто новые сорта семян выращивает…»
Аким попросил дать проводника до немецкого переднего края.
— Только поскорее. Меня ждут, — добавил он.
— Сейчас дам. Переднего-то края у немцев почти нет. Отдельные узлы только. В случае чего, огоньком вас поддержим.
— Нет, огоньком не надо. У нас дело тихое.
Вышли на улицу. Натолкнулись на какого-то солдата.
— Ануфриенко, ты?
— Я, товарищ сержант!
— Проводи разведчиков. Куда — они тебе сами объяснят, — тихо приказал Фетисов и, пожелав Акиму счастливого пути, вернулся к себе в сторожку.
Боец-проводник указал разведчикам место, где, по его мнению, у немцев никого не было. Часа полтора разведчики еще наблюдали. Затем, ощупав на себе гранаты, автоматы, диски, ножи, поползли.
К селу они пробрались далеко за полночь. Где-то горлопанил еще не съеденный немцами петух, ворчали на грейдере автомашины.
Выбрали безопасное место. Здесь остался один Шахаев, а остальные разведчики поползли к селению.
Акиму досталась центральная часть села.
Он пробирался огородами, то и дело перелезая через плетни. Так он добрался до середины села. Услышал скрип колодезного журавля. Темным и узким переулком он вышел к улице и увидел у колодца женщину; наполнив деревянной бадьей белые цинковые ведра, она приподняла их на коромысле. Аким решительно направился к ней. Заметив его, женщина опустила ведра на землю. Очевидно, она очень испугалась, потому что долго не могла ответить на вопросы разведчика. Наконец, опасливо оглядываясь по сторонам, зашептала: