Когда Виктор Александрович вернулся в Москву и при очередном допросе предъявил Оськиной добытые доказательства, она полностью призналась в совершении преступления. И она, и ее мать были осуждены.
Через три года, в шестьдесят третьем, Карпова назначили прокурором следственного отдела прокуратуры города, а вскоре предложили ему должность заместителя прокурора Киевского района столицы.
В Киевской прокуратуре в обязанности Виктора Александровича входило руководство следствием. Он старался вникать во все дела, которые находились в производстве у следователей, быть наставником своих молодых коллег, помогать им.
В 1966 году Виктора Александровича назначили прокурором следственного управления Прокуратуры РСФСР. Но эта работа, несмотря на всю ее престижность, ему не очень нравилась. Прежде всего потому, что она больше канцелярская, контрольная, а ему хотелось живых, конкретных дел. И, как только представилась возможность, Карпов с радостью вернулся в прокуратуру Киевского района, тоже заместителем, но по надзору за следствием и дознанием в органах МВД. В этой должности он проработал восемь лет, а с 1978 года стал начальником отдела прокуратуры города.
Я поинтересовался у Виктора Александровича, какие пути привели его в прокуратуру.
— Получилось это в какой-то степени неожиданно, — ответил он. — Служба моя в армии складывалась удачно. Готовился поступать в военную академию. Но случилась беда, попал в госпиталь. Инвалидом, правда, не стал, после этого еще более десяти лет прослужил в армии и уволился по собственному желанию. Однако дорога в академию для меня оказалась закрытой. Тогда я начал подумывать о гражданской специальности. А так как в то время мне нередко приходилось выступать в роли военного дознавателя и работа эта мне нравилась, то и решил получить юридическое образование. Поступил в юридический заочный институт, в 1958 году его закончил. Остальное вам известно.
С большой теплотой отзывается о Карпове заместитель прокурора Москвы Александр Васильевич Чернов.
«Я знаю Виктора Александровича очень давно, — говорит он. — Работал вместе с ним в Прокуратуре РСФСР, был прокурором Киевского района, когда Карпов работал там заместителем прокурора. А сейчас мы вместе трудимся в прокуратуре города. Хочу отметить две черты, свойственные Виктору Александровичу. Прежде всего исключительное трудолюбие, добросовестность, порядочность. Когда он руководил следствием в прокуратуре Киевского района, это была лучшая прокуратура города по следствию. О его отличной работе свидетельствуют многочисленные поощрения и от прокурора города, и от прокурора республики, классный чин старшего советника юстиции, почетное звание „Заслуженный юрист РСФСР“. Вторая черта — он очень скромный человек. Никогда не выставляет своего „я“, всегда старается отличить других, подчеркнуть их заслуги. Например, если под его руководством успешно расследовано какое-либо дело, он подчеркивает заслуги следователя, а о своей роли всегда умалчивает. И еще. Он отлично рисует. Его квартира буквально увешана написанными им картинами. Но на работе этого почти никто не знает. Вот так во всем. Я слышал, что Виктор Александрович считает себя случайным человеком в прокуратуре. Что ж. Попал сюда он, может быть, и случайно. Но сейчас он у нас совсем не случайный человек. Его во многом можно ставить в пример, он достоин всяческого подражания».
Подполковник в отставке Виктор Александрович Карпов — участник войны с первого до последнего ее дня, кавалер нескольких боевых орденов. Как же складывалась его военная судьба?
Еще в юности, задолго до войны, Виктор, как и многие его сверстники, мечтал стать военным, командиром, как тогда говорили. Очевидно, сыграла свою роль романтика, окружавшая в те годы военную профессию, а главное, конечно, то предгрозовое состояние, в котором жила вся страна.
Незадолго до войны он поступил в одну из специальных артиллерийских школ — в московскую спецшколу № 1. В 1940 году успешно окончил ее и был зачислен в 3-е Ленинградское артиллерийское училище. С сентября 1940 года началась его военная служба.
В мае 1941 года училище выехало в летние лагеря под город Лугу Ленинградской области. Тут курсантов и застала война.
— Как это ни покажется сейчас странным, — говорит Виктор Александрович, — но 22 июня 1941 года не запомнилось мне трагичным. Скорее наоборот. Почему? Постараюсь объяснить. Во-первых, мы учились в военном училище, нас учили воевать. Конечно, не нападать, а защищать Родину от нападения, но ведь воевать! И не мы на немцев напали в тот день. Во-вторых, мы, курсанты, жили в постоянном ожидании войны и войны именно с фашистской Германией, несмотря на заключенный с ней договор. В-третьих, мы тогда твердо знали, что война будет только на территории противника и обязательно короткая и победная. И, в-четвертых, в момент объявления войны рядом с нами не находились гражданские лица, женщины, так что мы не видели в то время ни мобилизации, ни проводов в армию, ни слез провожающих. А день был чудесный — летний, солнечный. Мы, курсанты, находились на спортивных площадках, играли в волейбол, в футбол, другие спортивные игры… Вот если все это принять во внимание, то станет понятным, что я имею в виду, говоря, что начало войны мне не запомнилось трагичным.