Город взяли почти без потерь и быстро.
За участие в боях за Бранденбург и Ратенов Карпова наградили орденом Александра Невского.
— Буквально на второй день после победы мы поехали в Берлин, — рассказывает Виктор Александрович. — Солдаты, офицеры — победители, мы шли к Рейхстагу и оставляли свои автографы на его колоннах и стенах. Окончилась бесконечно долгая война, унесшая столько жизней, причинившая всем народам, прежде всего нашему, советскому, так много страданий и горя. И тысячи моих сограждан оставляли автографы на Рейхстаге. Это был порыв истосковавшихся по миру солдат, воинов, ставивших свои подписи в книге войны на ее последней, уже мирной странице: да, мы воевали и победили ненавистного врага, но воевали во имя мира, чтобы никогда больше на земле не чадили пожарища войны, чтобы никогда больше не плакали женщины по погибшим сыновьям, отцам, мужьям, женихам, любимым…
Вместе со всеми на этой странице поставил свою подпись и я.
Военный судья
В безвозвратное, хотя и незабываемое прошлое уходят годы войны. Все меньше остается в строю ветеранов. Один из них — генерал-майор юстиции Георгий Исидорович Лысенко, военный судья с Великой Отечественной.
Георгий Исидорович происходит из крестьян, родители жили в деревне Дубровка, что в самой гуще знаменитых Брянских лесов. Его отец одним из первых вступил в колхоз и вскоре стал бригадиром. К началу войны Лысенки построили новый дом, окрепли, как и другие колхозники. В семье было пять сыновей и две дочери, младшей тогда исполнилось четыре года.
Когда их местность оккупировали гитлеровцы, Исидор Лысенко вместе с женой начал партизанить в одном из отрядов. По доносу полицая, бывшего кулака, фашисты схватили Исидора Лысенко, три дня пытали и 20 июня 1942 года расстреляли в группе 56 других партизан. А его жену с младшими детьми бросили в концентрационный лагерь, откуда их освободили советские войска. После войны ее наградили медалью «Партизану Отечественной войны».
— Где расстреляли и похоронили отца, — рассказывает Георгий Исидорович, — долгое время не знали. Лишь в 1982 году, сорок лет спустя, пионеры и комсомольцы Злыновского района Брянской области нашли место захоронения партизан. И я смог побывать на братской могиле, поклониться праху отца и других героев…
В 1934 году пятнадцатилетним юношей Георгий Лысенко, окончив фабрично-заводскую семилетку в городе Новозыбкове Брянской области, вернулся в родное село, стал работать секретарем сельского Совета. Потом поступил на рабфак.
Однажды к рабфаковцам пришел районный прокурор, рассказал о профессии юриста. Его яркое выступление так понравилось Георгию, что он решил стать юристом. В 1938 году успешно сдал вступительные экзамены в Московский юридический институт. А через два года по рекомендации комитета комсомола института его зачислили в только что созданную Военно-юридическую академию. Он надел военную форму и с марта 1940 года на всю жизнь связал свою судьбу с Советской Армией, военной юстицией.
В начале 1942 года Георгий Исидорович успешно окончил академию и в марте стал членом военного трибунала одной из дивизий, участвовавших в проведении Керченско-Феодосийской операции 1941―1942 годов. С этого времени и до конца войны военный судья Лысенко почти все время на фронте.
В Крыму узнал он горечь отступления. До сих пор не может забыть, как с боями отходили от Арабатской стрелки до Керчи…
— Здесь наши войска, — рассказывает Георгий Исидорович, — попали в сложное положение. Конец мая был жаркий, постоянно мучили жажда, голод. Да и оружия, боеприпасов не всегда хватало. Мне, например, приходилось участвовать в отражении атак немцев, имея в руках только пистолет «ТТ». В Крыму мы потеряли много боевых друзей… Хорошо помню, как, выполняя приказ Ставки, наши войска покидали Керчь. Переправлялись на плотах, как тогда говорили, из «подручного материала», связанного жгутами из собственного нательного белья, под непрерывным огнем фашистов. На одном из таких «плавсредств» переправился и я с товарищами, преодолев несколько километров Керченского пролива. Плыли долго, всю ночь. Усталость и напряжение были так велики, что когда наконец добрались до Таманского полуострова, то еле-еле выползли на берег и в изнеможении свалились у самой воды. Казалось, никакая сила не сможет нас поднять…
На Таманском берегу Керченского пролива произошел такой случай. Лысенко шел со своим товарищем, тоже командиром. Видят, идет красноармеец с вещевым мешком. В мешке какие-то предметы, несколько напоминающие кирпичи. Мешок такой тяжелый, что боец буквально сгибался под его тяжестью.