Генерал-лейтенант Эрвин Менни в Трент-Парке доверял своему дневнику такие записи, что теперь он, в плену, больше не сможет заслужить желанные Дубовые листья. Там оказаться лучше тогда, когда уже есть все ордена, к которым стремился. Генерал Рамке имел возможность с гордостью заявить своим товарищам по плену, что он как в Первую, так и теперь во Вторую мировую войну получил соответствующие высшие награды за храбрость.
Если у кого-то из высокопоставленных фронтовых офицеров не было до-статочного количества орденов, в кругу товарищей это вызывало вопрошаю-щие взгляды. Комендант крепости Аахен полковник Герхард Вильк вскоре по прибытии в Трент-Парк был вынужден оправдываться: «Я был командиром полка на Востоке. Я долго пробыл в Норвегии, поэтому у меня относительно мало наград» [825]. Значение орденов для самооценки подтверждается также фотодокументами. В Трент-Парке в ноябре 1943 и в ноябре 1944 годов делались групповые снимки, которые потом в качестве рождественских открыток отправлялись родственникам. Если некоторые пленные снимались в своей скромной форме без наград, то другие предпочитали представать перед камерой с «полным иконостасом».
Вездесущими среди нижних чинов были разговоры о Железном кресте. У каждого был товарищ, друг или родственник, награжденный Железным крестом II или I класса. Так как всегда ориентируются «по другим», это оказывало большое социальное давление. Необходимо было объяснять, почему сам еще не получил этого ордена. Наиболее простым построением было утверждать, что другие получили награду не по праву или что сам, по крайней мере, совершил столько же подвигов. Диалоги о способах получения наград или о том, кто когда и за что какой орден получил, задокументированы с эпической широтой. Уже 14 февраля 1940 года, когда война шла только полгода, обер-лейтенант флота Фриц Хуттель говорил на эту тему.
ХУТТЕЛЬ: В этой войне дают не так много Железных крестов, как в последней.
Особенно мало Железных крестов получают офицеры-подводники. Командир подводной лодки должен совершить два боевых похода и потопить минимум 60 тысяч тонн, прежде чем получит Железный крест I класса. После первого боевого похода мы получаем только знак подводника. Вот люди с патрульных кораблей на Балтике получают Железные кресты. Эти люди не совершают никаких подвигов и понятия не имеют о морских походах. Мы на U-55 мучались неделями и не получили даже Железного креста. Озлобленность из-за несправедливого награждения довольно сильная [826].
На самом деле жалобы были несправедливы. Не только потому, что офицеры-подводники и без того на флоте имели лучшие шансы на награды. К тому же U-55 была потоплена в первом же боевом походе. То есть не было совершенно никакой возможности наградить офицеров. Тем не менее говоривший чувствовал необходимость оправдаться, почему он еще не носит никаких наград. Жалобы не ограничивались только флотом. В Люфтваффе их было тоже много. Так, один фельдфебель Люфтваффе после победоносной кампании во Франции в июле 1940 года высказывал недовольство: «Под Роттердамом все парашютисты получили Железные кресты I и II классов, хотя воевали только три дня. Я летаю с самого начала войны, и у меня ничего нет. Летчика, у которого после войны не будет Железного креста, станут считать говном» [827].
Наряду с постоянной критикой якобы слишком свободных или слишком жестких условий награждения курсировали также упреки, что другие, благодаря своему статусу, получают ордена нечестным путем. В особенности рядовые и унтер-офицеры упрекали офицеров в том, что они добивались орденов жульничеством. «За 33 боевых вылета я, конечно же, мог получить Железный крест I класса. Офицеры его получают уже после трех вылетов, а что получаем мы? Мы получаем не Железный крест, а железо в крестец», — ругался один унтер-офицер [828]. Высшие офицеры жаловались, что Гитлер их недостаточно ценит из-за своего национал-социалистического мировоззрения [829]. Остается еще упрекнуть войска СС, что они получают ордена только по политическим причинам. «СС получают свои награды не за подвиги, а за политические и моральные взгляды», — уверял обер-лейтенант флота Гюнтер Шрамм [830]. Другие считали «странным», что «в танковой дивизии «Герман Геринг» получают Железных крестов в четыре раза больше, чем остальные» [831].
Бесспорно, что были и награждения орденами по политическим мотивам, как, например, Германа Фегеляйна, Зеппа Дитриха или Теодора Эйке. Но кажется, что они остались большим исключением. В особенности распространенный упрек, что войска СС, будучи политическими формированиями, бы-стрее получали ордена, чем сухопутные войска, не является справедливым. «Злоупотребления» гораздо чаще были в Вермахте, а именно в связи с тем, что награждения производились не за совершенные подвиги. Так, в Люфтваффе во время кампании в Норвегии было вручено пять Рыцарских крестов пилотам бомбардировщиков за «зафиксированные» потопления [832]. Правдивость гротескно преувеличенных докладов об успехах летчиков можно было легко перепроверить, опираясь на данные радиоразведки флота. По вполне понятным причинам командование Люфтваффе к ним не обращалось [833]. На самом деле и на флоте, например, командиры подводных лодок не отличались точностью своих докладов об успехах. Некоторые были известны тем, что они явно преувеличивали свои успехи, и тем не менее их награждали. Так, на флоте говорили, например, о «тоннаже Шепке», намекая на то, что Йоахим Шепке в своих докладах всегда сильно завышал размеры потопленных им ко-раблей. Особенными преувеличениями в докладах отличался и Рольф Томсен в 1945 году, за что получил Рыцарский крест и Дубовые листья к нему. Он яко-бы за два боевых похода потопил эсминец, два корвета, шесть торговых судов и один вспомогательный авианосец. На самом деле можно перепроверить потопление уже одного-единственного судна. Ко времени, когда было слишком мало докладов о победах, которые можно было отметить, командование Кригсмарине принимало доклады своих командиров на веру без перепроверки [834]. Хотя сегодня никто точно не может реконструировать, как Томсен дошел до своих докладов об успехах, некоторые думали о сознательном преувеличении. С этим упреком он столкнулся и после войны во время своей второй карьеры в Бундесмарине.