Многие солдаты могли рассказать об ужасных операциях, стоивших жизни сотням людей. Примечательно на самом деле то, что в частях Вермахта высокие потери объяснялись чаще всего неопытностью командования или части в целом, а в войсках СС — «совершенно непостижимой удалью» [886]. Интерес-но, что историй, в которых войска СС воевали бы с особенно малыми потеря-ми, не рассказывали. Хотя многие солдаты никогда не имели дела с войсками СС — хотя бы потому, что они служили на флоте или в Люфтваффе, эсэсовцы казались им, по словам американского военного психиатра Дикса, «удивительными чертями, специально отобранными и обученными и потому преисполненными совершенного презрения к смерти» [887].
На первый взгляд кажется, что требования Гиммлера от своих солдат жертвенной смерти, очевидно, исполнялись на практике. «Пленного эсэсовца» не может быть, — сформулировал он свое требование в 1941 году, так как они стоят как «часовые чести, как часовые боевой силы дивизии. И потом, они должны направить пистолет против своего солдата и принудить его преодолеть страх, даже если на него идет вот такой большой танк. Дальше может быть, что полк, батальон или рота сократятся до четверти или пятой части от своего состава. И что эта четверть или пятая часть дальше не сможет или не захочет атаковать дальше — допустить невозможно. Господа, пока еще в дивизии насчитывается 500 человек, эти 500 человек способны наступать» [888]. В 1944 году он потребовал от своих эсэсовцев вести себя так же, как японцы, у которых тогда как раз попали в плен 500 из 300 тысяч человек [889].
Разговоры подслушанных эсэсовцев, на первый взгляд кажется, подтверждают восприятие солдат Вермахта. Так, например, солдаты СС рассказывали, как их офицеры с пистолетами в руках гнали вперед или устраивали скорый суд над бегущими солдатами Вермахта [890]. Когда командир дивизии СС «Гитлерюгенд» Курт Майер в Трент-Парке столкнулся с деморализованным генералитетом Вермахта, он заметил:
МАЙЕР: Мне бы очень хотелось, чтобы большинство здешних господ покомандовали моей дивизией, чтобы посмотрели хоть разок на самоотверженность и фанатизм. Им стало бы стыдно с головы до ног [891].
Он еще осенью 1943 года пугал своим радикализмом на офицерских курсах Вермахта. После третьего бокала вина он говорил о том, как вспоминает очевидец, «что солдат должен превратиться в языческого фанатичного бойца, который питает ненависть к каждому французу, каждому англичанину, каждому американцу, все равно, что это за человек, хватать его за горло и выпивать из него кровь. Он должен ненавидеть каждого, каждый должен быть его смертельным врагом, только так мы сможем выиграть войну» [892].
Для штандартенфюрера Ханса Лингнера, старого эсэсовца, воевавшего и на Востоке, и в Нормандии, воля к борьбе была тесно связана с высоким смыслом самопожертвования. Так, находясь в плену, он заявил одному армейскому капитану:
ПИНГНЕР: Нас всех еще в школе воспитывали, что бой Леонида за Фермопилы считается высшим самопожертвованием за народ. Сейчас это как раз то, за что крепится все остальное. И если именно весь немецкий народ станет народом солдат, то тогда он весь должен погибнуть. Потому что из-за того, что они думают и говорят как люди: «Э, теперь с нашим народом все, смысла в этом больше нет, это, конечно дерьмо», думаете, этим вы существенно спасете каплю крови? Думаете, из-за этого условия мира станут другими? Конечно же нет. С другой стороны, ясно, что народ, который подобную судьбоносную борьбу не поведет до последнего, вообще больше не возродится как народ [893].
Гитлер и Гиммлер не сформулировали бы этого по-другому. Точка зрения Лингнера и Майера была во многом типична для взглядов войск СС. Поэтому не случайно, что в феврале 1945 года два солдата сухопутных войск были убеждены в том, что СС будут воевать до последнего и будут вести в Альпах «что-то вроде партизанской войны» [894].
Историк Рюдигер Овермане на самом деле доказал, что доля погибших в войсках СС в целом оказалась лишь незначительно выше, чем в сухопутных войсках [895]. Если дифференцировать эту картину дальше, то оказывается, что в соединениях СС процентное соотношение убитых такое же высокое, как в танковых дивизиях или среди парашютистов Люфтваффе. Пока удерживался фронт, казалось, что особого различия в поведении отборных соединений в бою нет. Но как объяснить, что солдаты Вермахта воспринимали войска СС как фанатично сражавшиеся формирования, которые несли очень большие потери?