— Где Хаким? — спросил Фран, усаживаясь за столиком в баре напротив Килеса в обеденный перерыв.
— Напросился с Мати на дополнительное дежурство. Не нравится ему, как этот новый стажер за ней увивается, — хлебнув кофе, ответил напарник.
Марина, как всегда, не спрашивая, принесла кофе и Франу. Крепкий, без льда и сахара, как он любил.
— Они вычислили по тросу вашу патрульную машину, так что пришлось признаться, что тело Бен-Барека ты спрятал по моему приказу. — Фран предпочел предупредить друга о том, что сдал его, лично.
— Я так и понял. Блядь, один к одному, сначала Хота, теперь это, — устало выругался Килес.
— Если спросят — на патрулировании были мы вдвоем, Хаким срочно отпросился, — предупредил Фран, чтобы напарник по неосторожности не выдал Хакима.
— Ты прав, что дал парню шанс, — кивнул Килес, одобряя поступок Франа. — Из него будет толк. — Напарник вздохнул и замолчал на какое-то время. — Люди гордятся детьми, а я вздрагиваю от вопроса «как там Хота?»… Что я сделал не так, Фран? Где ошибся?
У Франа не было ответов на эти вопросы. Да и Килес задавал их скорее себе. Или небесам.
— У меня ни гроша за душой. Пенсионные накопления, накопительный счет Изабель… ничего этого уже нет. Дом заложен. Хота проиграл в карты. Хота разбил чужую машину. Хота решил начать свой бизнес и все просрал…
— Я знал, что у вас не все гладко, но не догадывался, что настолько, — Фран понимал, что мало чем тут можно утешить друга.
— В этот раз я не смог бы его вытащить из неприятностей даже если бы захотел, понимаешь? И если меня сейчас досрочно попрут со службы, мы всей семьей будем жить на зарплату Изабель и мою минимальную пенсию без выслуги лет… А еще ведь надо выплачивать долги…
Оба замолчали, пытаясь примириться с запоздало-тревожным ощущением того, что их время неумолимо уходит. Уже почти ушло. Фран понимал, что и сам, скорее всего, задержится на службе, разве что на пару недель дольше Килеса.
По совокупности ему, к тому же, светит лет десять-двенадцать, а учитывая статью «пособничество террористам» и то, как в тюрьмах «жалуют» бывших полицейских, шансы на условно-досрочное ничтожно малы. Когда он выйдет, Рут уже исполнится двадцать, она давно закончит школу и будет заканчивать университет. Конечно, есть шанс, что «за сотрудничество» службисты смягчат статью и урежут срок, но Фран был достаточно немолод и опытен, чтобы понимать — «сотрудничать» для этого придется очень усердно, выполнив за них всю грязную работу, какую попросят, к тому же, обещать — не значит жениться, и нет никаких гарантий, что после завершения «сотрудничества» его не выбросят за борт как лишний балласт. А потому нужно надеяться лишь на себя и просчитывать варианты.
Дочь не оставят с Ракель, не отдадут ее и родителям жены — преклонный возраст обоих и болезнь Паркинсона у тестя делали их неподходящими с точки зрения социальных служб опекунами. До последнего времени Фран надеялся, что если с ним что-то случится, опеку над Рут возьмут Килес и Изабель, как крестные. Они бы уж точно разрешали Ракель видеться с ней в неурочное время, да и девочка знала их и была привязана с рождения. Но в свете появления судимости у живущего с родителями Хоты и грядущего увольнения за служебное несоответствие Килеса, эта надежда накрывалась медным тазом.
Хотя… возможно, новая семья, новая обстановка — не так плохо для Рут. Они с Ракель фактически лишили ее детства, превратив в сиделку при матери. Он лишил. За своей вечной работой и назойливыми мыслями, за вечерами, проведенными у Марины, он не заметил, какой груз взвалил на ребенка и Изабель, вместо того, чтобы прибегнуть к помощи профессионалов. Ракель права, они оба оказались плохими родителями.
После обеда, перед тем как вернуться к работе, Фран поднялся наверх, в квартирку к Марине, и оттуда, со стационарного телефона позвонил лечащему врачу жены, попросив обрисовать ее текущее состояние и перспективы с точки зрения получения опеки над Рут.
Как все дошло до этой точки? — задавался Фран вопросом в перерывах между привычными попытками успеть везде и всюду. Ограбление ломбарда, поножовщина между двумя соперничающими группировками подростков, пара трупов с передозом, попытка несанкционированного проникновения на водоочистительную станцию (надо проверить подозреваемых на предмет радикализации — с этим лучше перебдеть, чем недобдеть), патрулирование, рейды по притонам в поисках нелегалов и отчеты, отчеты, отчеты — обычный будний день в Эль-Принсипе, даже спокойный, пожалуй.
Фран заехал предупредить Хакима о содержании данных им по поводу смерти Бен-Барека показаний и попросил ничего не говорить Мати. То, что парню стоит постараться держаться подальше от них с Килесом, Фран надеялся, он догадается и сам. К тому же, озвучь Фран эту мысль вслух, Хаким, пожалуй, из чувства противоречия и своих понятий о верности, поступит наоборот. Парень расстроился, хоть и старался не показывать, насколько ему не комфортно от того, что товарищи прикрыли его, подставляясь сами. Вопросов о том, что теперь будет, он тоже не задавал, понимая не хуже Килеса с Франом — неприятности еще только начинаются.