Получив от Педро адрес игро- и наркомана, Фран направился туда — разведать ситуацию, раз уж других зацепок пока не было. Ибрагим аль Насри обитал в населенном сугубо мусульманами квартале, на втором этаже над грязноватой кафешкой, в которой бородатые мужики в длинных рубахах пили чай. Пару часов назад Фран уже был поблизости — навещал торговца краденным Хусейна. Теперь, похоже, визит стоило повторить.
— Аль Насри… — прикрыв один глаз, протянул Хуссейн, делая вид, что пытается припомнить.
— Что он тебе принес? — Фран уже чуял, что след верный и надо поднажать.
— Да ничего такого, — юлил скупщик.
— А все же? Тетрадку покажи.
Угроза просмотреть записи, как и ожидал Фран, возымела действие: Хусейн резко вспомнил, что именно ему принес аль Насри — пару антикварных безделушек. Хусейн уже навел справки насчет предполагаемых покупателей, и тут выяснилась неприятная подробность — безделушки числились за музеем в Сирии. Так, так… горячо.
— Он не сказал, откуда они у него?
— Что ты! — изобразил Хуссейн негодование. — Если бы я знал, в жизни бы не купил. Даже разговаривать бы не стал. Зачем мне неприятности? — на последней фразе тон сменился на заискивающий.
— Незачем, — жестко ответил скупщику краденного Фран. Поздновато тот собрался сотрудничать. Когда Фран пришел утром, промолчал, видимо, понадеявшись, что пронесет. — Как он выглядит?
— Вертлявый, худой. Бороду недавно отпустил, жиденькую.
— С кем живет?
— С матерью.
Фран вернулся к дому аль Насри один, боясь спугнуть. В этом районе все друг друга знали, и если Фран по долгу службы оказывался тут частым гостем, то появление других полицейских в добавление к нему уже могло привлечь внимание.