Так было, да. А теперь его коллеги проверяют его на причастность к джихадистам, тайком обыскивают квартиру, вскрывают личную переписку. Пару дней назад, когда Фран сказал, что прикрыл его, и попросил держаться подальше (не прямо, конечно, но Хаким прочитал это между строк), он впервые задумался, сколько продержится на службе, если Франа с Килесом уволят. И осознал, что является следующим кандидатом на вылет. Куда идти потом, задумываться было страшно. В продавцы? В охранники? К Аннибалю в банду? Он хоть и не был больше нелегалом, но образования у Хакима не было никакого, только полученный с грехом пополам, при посредничестве Франа аттестат.
Хаким помнил тот день, когда Фран повел его в школу за аттестатом. Помнил, как в школьном коридоре к отцу подбежал тринадцатилетний Альберто и как волна зависти, смешанной с ревностью, накрыла при этом его, семнадцатилетнего. Фран какое-то время пытался свести их с Альберто, чтобы они подружились — водил вместе куда-нибудь в свои редкие выходные, пару раз приводил Хакима домой, в семью. Но единственным человеком, кто был ему там рад, кроме самого Франа, оказалась малышка Рут, и то, возможно, потому что еще не понимала, что делиться любимыми людьми не стоит. С Альберто они, как быстро выяснилось, говорили на разных языках — сытый голодного не разумеет, и выросший в атмосфере любви и благополучия Альберто временами бесил Хакима неимоверно своими наивно-эгоистичными представлениями о жизни и таким же поведением. Ракель не взлюбила Хакима почти сразу, а после смерти Альберто это неприятие лишь усилилось — он чувствовал в ее взгляде опасение, страх того, что живой Хаким может занять в сердце ее мужа место мертвого Альберто.
Сам Хаким этого не хотел и знал, что этого не случится. В этом отношении он был слишком горд, чтобы стремиться стать заменой. Он нашел свой путь и свое место в жизни Франа — быть с ним в том, что тяжелее всего, в том, что семья разделить с Франом не могла, — в работе, грязной, утомительной, временами круглосуточной.
Хаким повадился ходить за Франом во время дежурств еще подростком — полицейский зацепил его тем, что на допросе почти сразу начал говорить так, будто знал его всю жизнь, и что еще удивительнее, будто видел, что творится у Хакима в голове. И когда Хаким после того, как его выпустили, подошел к Франу на улице, тот узнал его. Хаким вроде собирался покуражиться, показать, что на свободе и не боится легавых, но вышло по-другому. Они разговаривали о всякой фигне, раз за разом. Фран делился с ним азами ведения наблюдения, а порой Хаким сам оказывался в состоянии научить чему-то полицейского. Его в равной степени грело внимание Франа и уважение, которое тот проявлял к его навыкам, не осуждая и не уточняя, где и как они были получены. После дежурства они шли перекусить и выпить кофе, и для Хакима это тоже было частью ритуала. Он был рад и горд, когда Фран начал поручать ему части расследования: узнать что-нибудь, проверить, незаметно проскользнуть. Хаким делал это бесплатно, а потом с удовольствием поглощал купленный Франом обед. Во время такого обеда Фран как-то положил на стол документы, дававшие Хакиму право на легализацию, а еще через пару недель попробовал отвести того в школу. Со школой сначала ничего не вышло, после уличной школы жизни Хаким оказался не особо восприимчив к учебе. Тогда Фран спросил прямо, хочет ли Хаким работать в полиции, и после долгого молчания и, наконец, утвердительного кивка, объяснил, какие предметы ему необходимо изучать, а на какие можно забить. Это было совсем другое дело. Когда понимаешь цель и смысл, гораздо проще выискивать конкретику в ворохе школьной чепухи. Хаким приналег на испанский, биологию, обществознание и математику и даже сдал их вполне прилично, а о том, чтобы по остальным предметам в аттестате стояли положительные оценки, позаботился Фран.
Можно сказать, он пришел в полицию из криминала, и это было осознанное решение. Оно, кстати, не заставило Хакима чувствовать себя предателем — в криминальном мире Эль-Принсипе нередки были случаи перехода из банды в банду, так что, рассматривая полицию в качестве одной из соперничающих сторон, Хаким не считал свой поступок чем-то из ряда вон выходящим. Человек ищет, где лучше. Лично ему было лучше в полиции, рядом с Франом, Килесом и Мати.
— Будь осторожен, — оторвав от раздумий, Мати притянула его к себе и поцеловала в качестве приветствия. Он не услышал, как она подошла, занятый своими мыслями и переодеванием перед заступлением на очередное дежурство. — Делай все строго по регламенту, понял? — она внимательно всмотрелась в Хакима, глазами показывая то, что не сказала вслух. Под него копали в участке тоже и, видимо, Мати об этом узнала.
Она уже тоже была в форме — несколько часов между сменами на то, чтобы выспаться, и снова на работу — в таком режиме жил весь участок уже пару недель. Хаким с тоской подумал, что лишившись работы, потеряет и Мати. Она ведь умна и амбициозна, какие точки соприкосновения у них останутся, если он пойдет в охранники супермаркета (и это в лучшем случае)? Не говоря уже о том, что общаться будет просто некогда, ведь сейчас львиную долю времени вместе они проводят на работе. Хаким глубоко вдохнул, отгоняя ворох дурных мыслей. На дежурство надо выходить с чистой головой.