А что? Так и представляю целую толпу черноглазых волков, облизывающихся при виде моей сладко-пахнущей висталочьей попы, и мой же вопль на весь материк: «Варг, выходи, холера острозубая. Я тебя сейчас опять буду пытаться убивать!».
Если учитывать попытку номер «раз», то от второй подобной стая будет немного в шоке. Или сам папенькин сыночек, который за пару секунд ощутит, что у нас теперь с ним ожидается потомство в виде подобной мне синей хвостатой… подлючки. Ну и долго же он будет отрицать правдивость сего факта.
Удары прекратились позже чем через час — я засекала.
Через ещё пару минут я вышла в центральную дверь, в которую обычно и заходила, ступила на ледяной кафель замка Владыки и пробралась холодом, широко и важно зашагав мимо стройных рядов слуг, редких разодетых в плотные платья дам и лордов с крайне заинтересованным видом рассматривающих мои сетчатые колготки и мужскую рубашку поверх нагого тела.
Дверь в столовую открыли двое солдатиков — Хакгарды крайне любили всё возвышенное, пёстрое и неудобное. Сидящие за столом дамы и господа презрительно оглядели сперва мою широкую улыбку, после внешний вид в целом и остановились на ответно взирающем на меня Владыке.
— Готово! — протопала до его кресла я, — пойдем сейчас, или ты ещё не доварился?
Это я про котел, в котором его уже битый час должны были со вкусом помешивать его и моя мама, присыпая перцем из уст его же невесты. Агератум словно в ответ на мои мысли повернула ко мне свои прекрасные зелёные глаза, поджала губы и процедила:
— Проститутка, — её взгляд прошелся по моим ногам, пока я приглаживала стоящие почти дыбом волосы.
Выпрямленные кудряшки теряли свой вынужденный внешний вид.
— Знала бы ты, насколько права, — я ожидающе притопнула пяткой, — идём?
Остальные члены рода Хакгард молчали. Все пятьсот семьдесят три человека, рассаженных по уровню власти, умели только шипеть из угла, как моя любимая Агератум. Но даже так я её понимала — я уже третий год была её прямой и невскрывающейся соперницей. Вот только, где вы видели на Танатосе лорда, придерживающегося целибата? Или хотя бы способного не заводить любовницу?
Да-да, плохая я, плохая. Так пусть и запишут в летописи — «Шлюха». Зато буду первой, от кого плевалась вся женская часть дворцовой аристократии. Они даже сами назвали свой серпентарий «Сахарным домиком», выводя этим из себя прошлого Владыку.
— Спускайся, мне нужна ещё минута, — Владыка отпил из бокала и продолжил сверлить взглядом «любимую невестушку», вмиг опустившую глаза.
Я кивнула, развернулась на месте, а после вернулась обратно, решив, что сказать самое время:
— Тогда я пойду помоюсь, пока сперма на ноге не засохла, — заставила его перевести свою злость на себя, — и не ругай Геру. Она лапочка.
Я не стала думать об удивительно синхронном кашле всех представителей древнейшего рода — погладила светлую серебристую головушку Агератум и, приплясывая, направилась к своей опочивальне, радуясь тому, что на неё он теперь рычать не будет. Главная пакостница всё равно я.
Коридоры я проходила пританцовывая — на улице были привычные сумерки, из-за ограждающей солнце луны. Одно из моих лучших творений: Хакгарды, то есть правящий род Танатоса, были самыми странными созданиями, выведенными искусственно одним из своих древних представителей. Девятая раса демонов, как ненавидели себя называть они сами — поголовно попадающиеся исследователи и энтузиасты, отличные ото всех, пусть и не только внешностью, но и особой магией. Но обо всём по порядку. Серебровласые и зеленоглазые демонята, а также женщины их рода имели природную нетерпимость к солнцу. Этот мир пытался уничтожить биологически опасных существ, способных истребить своим человекоядным рационом всё население, однако тут появилась я и… всё всем испортила. Теперь Сахарный домик и столичные земли прикрывала большая бандура в виде ещё одного спутника, а мир уже три года синел от недостатка солнечного света, вбирая его от искусственных подкрепителей — магов или демонического дара Жизни своего Владыки.
И пусть сама я по солнцу скучала неимоверно, видеть его могли только в других угодьях Высших лордов, куда мой путь мог пролегать разве что во сне.
— Доброе утро, Элла! — обрадованный голос от окна, — выглядите… как всегда впечатляюще!
Опять его наказали? Честное висталочье, у Агератум совесть атрофировалась — сколько можно мучать голодом бедного младшего лорда?
— За мной! — по-командирски воскликнула я.
— Но леди приказала…
Я махнула рукой на его слова, отворила встроенную замаскированную под стену дверь, забежала по узкой лестнице и шагнула к своей двери, игнорируя вскрик толпы старших леди сбоку:
— Превеликий Цикл! В следующий раз ты будешь совсем не одета⁈
Улыбнулась им, кивнула и скользнула внутрь своей спальни. Затем, правда, опомнилась и вернулась, чтобы утянуть за собой вечно мнущегося парня и поймать «Ах!» от коридорных женщин.
— Наругает, — насупился он, наблюдая за тем, как я откидываю подушки в ноги кровати и надавливаю обеими руками на край матраса в изголовье.
Легкий бульк, который я каждый раз пропускаю и проваливаюсь, потому и бьюсь лбом в перекладину и шиплю, доставая припасённые на ночь пирожки. Я каждый раз оставляла их в леднике, чтобы местный Владыка пришел и съел их сам, прямо сообщая мне о похудении. Но я не сдавалась.
— На, — сунула ему тарелку я, — и ешь быстрее — Зигмунд будет держать их не более пяти минут.
Говорила ему это я, уже топая в ванную.
— Может, помочь тебе набрать воду? — понеслось вдогонку мне, — или… я не знаю.
Я приподняла бровь, воззрившись на него с сомнением. Его мальчишеское лицо порозовело, он откусил первый пирожок и опустил голову.
— Леди Агератум часто просит делать это вручную, — спалил он всех.
Если бы милая Гера знала, что про неё рассказывает мальчик, то меня уже прикопали бы в её любимой части сада. Причём, в самом неприглядном горшке для праха, выбранным ею лично.
— Можешь отправить мне маячок, а я в этот момент отправлю Владыку к ней в гости, — ничего лучше я не придумала.
Он поднял голову, откусил от пирожка второй раз, съел его полностью и качнул головой:
— Можешь в следующий раз припасти что-то без грибов? — он сквасился, — у тебя странные предпочтения, а я их терпеть не могу.
Я качнула в воздухе кулаком, забежала в ванную и вспомнила:
— Лерой, там ещё пряники были, но ты не успеешь, потому что…
В голове звякнул маячок. Дверь открылась так же резко, как это происходило обычно. Парень перестал пытаться залезть в мой кроватный схрон, обернулся, побледнел и выпрямился, спустив ногу с моей кровати. Я не успела опомниться, как он склонился и замер, пискнув короткое:
— Владыка!
Зигмунд чеканно дошагал до меня, прошёл в ванную первым и ответил уже со специально установленной для него резной лавочки:
— Уйди.
Я прикрыла дверь, оставив только свою голову, и добавила полушёпотом:
— И пряник возьми!
Послала импульс в схрон, открывая его этим, и исчезла за дверью ванной, где меня ждал разговор. А он был сдержанным и немного скрытным, как и сам собеседник у пустого бассейна.
— Я думала, ты подождёшь в лаборатории, — я зевнула от усталости, добрела до вентиля и повернула его на полную, — настолько интересно?
Я хрюкнула и принялась стягивать порядком надоевшие чулки.
— Да, — ровно ответил он.
Мне даже страшно представлять, что он сейчас чувствует и о чём думает. Только вот молчит как обычно, реагируя где-то внутри сознания. Его характер был для меня загадкой в какой-то мере, однако одну из черт я видела изначально — нерешительность. Не частое, но возможное стеснение, меланхолия и тревожность. Скажи я ему сейчас что угодно, он примет это, не сказав мне и слова упрёка.
— Никаких серьёзных отклонений от плана, — я вспомнила голубые глаза своей привязки, — у подопытного просто не было шансов, — перед глазами встала тормознутость Варга в первые мгновения, — знаешь же меня.