В обеденный перерыв огромный завод непривычно затихает: не слышно треска электросварки, мощных ударов паровых молотов, пыхтенья паровозов, разноголосого шума станков. Другие звуки окружают меня — воробьиное чириканье, шорох ветра в ветвях заводских тополей, собачий лай за каменным забором.
На тополе, под которым я сижу, устроили возню синицы. Откуда прилетели сюда обманутые временной тишиной эти лесные пичужки? Синицы навели меня на мысль о деревне. В этом году что-то весна затянулась. Не отправляют все еще нас в колхоз, говорят — весенний сев задерживается из-за заморозков.
Дни стоят теплые, а ночью прихватывает мороз. Тетя Буся, жена коменданта общежития, толкует, что во всем виновата водородная бомба, которую взорвали под землей, на воде и в небе. От нее, говорит, проклятой, произошли нарушения в климате и все стихийные бедствия: наводнения, землетрясения и прочие ужасы.
Сипло вздохнув, густо заревел гудок. Две маленькие синицы, будто листья, подхваченные вихрем, исчезли, растворились в этом могучем реве.
— Пришел! — воскликнул Дима, выглянув к концу смены в широкое цеховое окно.
— Кто пришел? — спросил Карцев.
— Я говорил, он придет, — сказал Дима и, вытерев руки, выскочил за дверь.
Я посмотрел в окно. Под чахлым тополем стоял широкоплечий парень и пил из горлышка пиво. Вот он оторвался от бутылки, увидел Диму и снова запрокинул голову. А Дима стоял рядом и с улыбкой смотрел на него.
Парень стоял ко мне боком, но что-то в его облике показалось мне знакомым. Чуть наклонив коротко подстриженную голову, он снисходительно слушал Диму. Когда парень, хлопнув Диму по плечу, заразительно расхохотался, я сразу узнал его… Это Володька Биндо, мой старый знакомый… Давненько мы не виделись…
С Володькой Биндо я познакомился, когда мне было четырнадцать лет. Отец строил большой бетонный мост через Широкую. Летом мать посылала меня на стройку с судками, в которых была горячая еда. Отец страдал язвой желудка, и мать готовила ему диетические блюда. Один раз я не принес отцу обед.
Вот как это случилось.
На самом берегу стоял большой старый дом. Он каким-то чудом сохранился еще с довоенных времен. Мой путь на стройку лежал мимо этого дома. И вот однажды я увидел на крыльце мальчишку. Волосы светлые, а глаза удивительно прозрачные, как вода в Широкой.
Он был в клетчатой ковбойке и синих парусиновых штанах. Руки засунуты в карманы, спиной он прислонился к перилам. Чувствовалось, что мальчишке скучно. Увидев меня, он обрадовался. Есть на ком злость сорвать, так я понял, когда он сказал:
— Послушай, клоп, хочешь в лоб закатаю?
Такие вопросы мне не часто задавали, а клопом вообще обозвали впервые. Я остановился в замешательстве, затем поставил судки на тропинку и сказал:
— А ну-ка, попробуй!
Когда мальчишка поднялся со ступенек, я увидел, что он выше меня почти на целую голову и шире в плечах. Ему было лет шестнадцать. Но отступать было поздно.
Мы подрались. Как я ни старался, устоять на ногах не смог. Мальчишка дрался со знанием дела. Он поставил мне под глазом синяк, пустил из носа кровь и дважды свалил на землю. Пока я, спустившись к реке, сморкался и умывался, он расставил судки на крыльце и с аппетитом стал есть.
— Жратва приличная, — сказал он, когда я вернулся, — только мясца маловато.
На следующий день я долго стоял перед старым домом. Соображал: идти прежним путем или обойти кругом. Упрямство взяло верх, и я отправился к мосту опять мимо крыльца. Мальчишка ждал меня. Я поставил судки на тропинку и сжал кулаки.
— Чего ты? — миролюбиво спросил он.
— Вставай, чего уж там, — угрюмо сказал я.
— Я не хочу, чтобы твой батька с голоду помер! — засмеялся он.
Я взял судки и отправился дальше. Мальчишка догнал меня.
— Ты мне нравишься, — сказал он. — Давай знакомиться. Меня зовут Биндо…
Через несколько дней я уже гордился дружбой с ним. Оказывается, Биндо был знаменитый человек. Его многие знали в городе. Я смотрел Володьке в рот и выполнял все его мелкие поручения. Я был горд, когда взрослые ребята подходили к нам и жали руки сначала Биндо, потом мне. Они разговаривали с нами как с равными.
У Биндо водились деньги. Иногда я видел его самоуверенным, нагловатым, а иногда и бледным, испуганным. Случалось, Биндо пропадал, правда ненадолго. Я проходил мимо знакомого молчаливого дома. На крыльце никого не было. Я ни разу не переступил порог этого дома, никогда не видел родителей Биндо. Я не хотел напрашиваться к нему в гости, а он не приглашал. Встречались мы всегда у крыльца. А признаться, мне хотелось побывать внутри этого старого дома. Я ни разу в жизни не слышал сверчков. А в этом доме должны были водиться сверчки. Ну хотя бы один. Мне очень хотелось услышать сверчка. Наверное, с тех самых пор, когда я прочитал «Золотой ключик, или Приключения Буратино»…