— Слушай, Вера, внимательно, — сказала Тамара. — Никакие мы не беженцы и не погорельцы. Мы прибыли сюда с заданием от командования Красной Армии. Понимаешь?
Вера недоверчиво смотрела на Тамару. «Верить или нет? По лицу видно, как будто не врет, а так — кто ее знает? Если они фашисты, то зачем они меня так проверяют? — И решила: — Нет, не фашисты. Можно верить».
— Я комсомолка, семь классов кончила. У меня отец на фронте, в Красной Армии.
Тамара подсела ближе к Вере.
— Староста нам сказал, что в Кировке жить не разрешит. Ищите, говорит, себе другое место, у нас своих погорельцев хватает. Мы согласились и теперь под видом того, что никак не можем найти себе жилье, поживем у вас еще несколько дней: надо кое-что сделать. Ты скажи об этом матери. Скажи, что мы недолго побудем. Два-три дня и — уйдем.
— А чего два-три, — разочарованно протянула Вера. — Живите дольше. Мамка у нас такая — все понимает.
…К вечеру у Тамары разболелась нога. Решили, что в лес пойдет Маруся с тринадцатилетней Таней Яковлевой. Вера оставалась с Тамарой.
Когда стемнело, Таня и Мария отправились через поле к урочищу Лобовому. Два раза, щупая дорогу белыми лучами фар, проехали по дороге машины, один раз, гремя гусеницами, прошел танк.
Мария обошла урочище кругом и, только когда дорожные звуки перестали долетать, вошла в лес. Найдя место, где была закопана рация, Маруся вывела Таню на поляну, откуда лес хорошо просматривался в обе стороны, и усадила на пенек.
— Если увидишь кого чужого, два раза громко крикни: «Ой, мамочка, страшно!» Поняла?
Таня кивнула головой.
— А на самом деле, не страшно тебе будет? Домой не убежишь?
Таня шмыгнула носом.
— Не, нисколечко. Я с мальцами в ночном коней пасла.
Забросив антенну на дерево, Мария крутила ручку искателя. Надо было проверить рацию — нет ли повреждений после выброски. Поймав какую-то станцию, Мария настроилась на прием. Это была немецкая станция. Точки-тире привычно складывались в слова и фразы: «…в результате победоносного наступления германские войска вышли к Волге. Доблестные солдаты фюрера водрузили свой флаг на вершине Кавказа — горе Эльбрус. Большевистская Россия накануне капитуляции…»
Мария сорвала наушники. Неужели все кончено, война проиграна? Зачем же тогда они здесь? Зачем риск, бессмысленные жертвы?
Сбоку зашуршали кусты, и показалась Танина голова в белом платке.
— Тетя Маруся, где ты? Ай заснула?
Мария свернула рацию и уложила ее в специальный заплечный мешок. Потом отрыла второй рюкзак, поменьше, с оружием и гранатами, и надела его Тане на спину.
— Не тяжело? — спросила она девочку.
— Не, нисколечко.
Мария подняла рацию на плечи, и они пошли к опушке урочища. Обратно возвращались снова полем. По дороге по-прежнему, посвечивая фарами, проползали машины и танки. Таня, деловито засунув руки в карманы длиннополого отцовского пиджака, уверенно вела Марию по хрустящему под ногами прошлогоднему жнивью.
…Когда Маруся и Таня ушли в лес, Тамара кивнула Вере на дверь. Они вышли во двор.
— Большак у вас тут далеко? — спросила Тамара.
— Километра три будет. А что?
— Нужно. Пойдешь со мной?
Помедлив немного, Вера ответила:
— Пойду, конечно. Матери только скажусь.
Они вошли в хату.
— Мама, пойти мне надо, — тихо сказала Вера.
— Куда это пойти? Зачем? — затревожилась Мария Осиповна и, как бы ища ответа, посмотрела на Тамару.
Опустив глаза, Тамара молчала.
— Здесь, неподалеку. Мы скоро обернемся, ты не волнуйся.
Мария Осиповна подошла к дочери, прижала руки к груди. И вдруг, махнув рукой, заплакала:
— Иди, Вера, иди. Сохрани тебя господь!
До большака шли долго. На повороте дороги девушки устроились за корнями вывороченного грозой дуба. До обочины было метров десять-двенадцать.
Через полчаса послышался шум. Вскоре на дороге показались темные силуэты машин: под охраной трех танков мимо прошло десятка полтора грузовиков с солдатами.
Тамара внимательно смотрела на дорогу, запоминала. Вера молча сидела рядом, изредка оглядываясь по сторонам.
Они просидели у большака чуть ли не до рассвета. Когда посветлел восточный край неба, Тамара и Вера отползли от дороги и, достав захваченные из дому берестяные кузовки, медленно пошли по лесу, делая вид, будто собирают грибы и ягоды.
— Надо набрать хотя бы немного, — сказала Тамара, — а то встретится кто-нибудь и подумает: ягоды собирали всю ночь, а кузовки пустые. Понимаешь?