— Это значит, что тебя следовало оболванить, сделать послушной, но ни в коем разе не причинять вреда и не калечить, — любезно пояснила десантница. — То есть ты им была нужна в роли надувной куклы. К тому же тебе прописали убойные дозы транквилизаторов, которые сначала я, а потом То–от убирали из твоего меню.
— Он регулярно приносил мне еду и военные детоксы, — прошептала я, стараясь сложить два и два. — Практически с каждым приемом пищи.
— А я лично заменяла тебе эту самую пищу, напичканную по самое «не могу» суперсовременными экспериментальными транквилизаторами, полностью подавляющими волю, — добавила женщина. — И подменяла все результаты твоих анализов, которые были засекречены на самом верхнем уровне, чтобы никто не усомнился, что ты сидишь на транквилизаторах. Так что кто–то достоверно знал, кто ты такая, Элли.
— Мне настойчиво посоветовали мои сторонники, — вмешался Лайон, — обратить внимание на новую девушку, которая, возможно, смогла бы помочь мне изменить существующий порядок. Очень настойчиво посоветовали. А в качестве бонуса говорили, что она очень похожа на мою маму. Врали, конечно, но интерес старательно подогревался.
— Вот! — фыркнула Хосита. — Видишь, насколько ты оказалась популярна, Элли. И у меня был план. Сиятельный с тобой, я захожу в результате проверки, проявляю себя, он сражен и у моих ног… И что я увидела? — она мне подмигнула. — Он уже был у твоих ног. Ты заняла мое место.
— И тебе стало обидно? — подняла я брови, вспоминая ее реакцию.
— Мне стало любопытно, — призналась десантница. — Сиятельного я тогда практически не знала, исключая данные на основе нашей разведки, и особых чувств к нему не испытывала. Ну, кроме огромной злости на собственную неудачливость. Так что мне было откровенно все равно, кто вытащит меня с этой долбаной планеты, которую я успела возненавидеть. Тем более, что я могла прихватить свое задание с собой и выпытать все нужные сведения.
— А потом… — медленно начала я, внимательно глядя на собеседницу.
— А потом я влюбилась, — кивнула та, не собираясь отпираться. — Намертво. Проклятая гормональная привязка… — Скосила глаза на Лео и хмыкнула: — Но кто–то, страшно упертый, очень долго не хотел меня замечать.
— Смотрите! — рявкнул Лайон, нажимая на что–то на клавиатуре и перед нами развернулся громадный экран, на котором тоненькая золотоволосая женщина говорила в камеру:
— Ну и что, что нельзя снимать! — поправляя что–то, отчего камера шаталась и меняла ракурс. — Зато потом мы сможем все показывать внукам! — Она поправила какую–то деталь в последний раз и отошла, открывая обзор.
— Сайни! — стремительно вошел в помещение Виуг, сопровождаемый кем–то в защитном комбинезоне и маске. — Ты готова?
— Конечно, — бросилась к нему женщина. — Ты же знаешь, что за тобой я хоть куда. Но ты уверен, любимый, что мы не должны ничего сказать сыну?
— Мы потом все расскажем, родная, — успокоил ее мужчина, ласково поглаживая по спине. Повернулся к маске: — Мы можем начинать? — Маска кивнула.
— Пойдем, — подвел жену к двум медицинским кушеткам Виуг и помог ей улечься. Ласково поцеловал и надел на нее маску со снотворным. Потом лег сам и сообщил маске: — Мы готовы, — погружаясь в сон.
Маска прикрепила к людям необходимые приборы, потом достала чемоданчик и вытащила пистолет для инъекций, куда вставила капсулу с зеленой, фосфоресцирующей жидкостью. И вколола ее Виугу. После чего достала другую капсулу с мутно–белой жидкостью и сделала укол Сайни.
А потом мы смотрели, как безутешный Виуг качает на руках безжизненное тело жены.
— Ты мне обещала! — заорал он, в который раз пытаясь оживить, растормошить любимую. — Ты мне обещала!
— Я обещала бессмертие, — сорвала маска маску и по защитному комбинезону рассыпались белокурые локоны. — Но я сразу предупреждала, что эта процедура связана с риском! И когда ты придешь в себя, Владыка, позвони мне — нам нужно поговорить! — дамочка вышла из помещения, забрав чемоданчик, но оставив лежать пистолет для инъекций.
Спустя какое–то время, Виуг осторожно положил тело жены на кушетку и взял в руки пистолет. Внимательно осмотрел его, принюхался, потом надолго задумался.
И в какой–то момент его лицо исказилось такой яростью и болью, что ее отголоски достали даже сейчас и здесь.
— Я отомщу! — сжал в руке капсулу мужчина, прикрывая глаза. — Я отомщу, даже если мне придется положить на это всю свою жизнь!