Нед посмотрел, словно заглядывая в душу, и скупо уронил с толстым намеком:
— А ты, я думаю, спешишь?
Радостные ухмылки остальных парней были мне ответом. Если не знают точно, то уже о чем–то догадываются. Чуйка у наших всегда была потрясающая.
Моя бывшая десятка резко встала из–за стола, демонстративно почесывая кулаки. К ним из солидарности сразу присоединились остальные космолетчики, которые сидели в разных местах бара. «Наши против местных» — любимая припортовая забава, и заскучавшие мужики ее никогда не пропускают.
Мэв достал любимые утяжеленные четки, Джим любовно поглаживал полицейскую дубинку, словно нежную подругу, Айвэн крутил шеей и плечами, разогреваясь перед дракой, а Кам Донг Вон перебрасывал из руки в руку обожаемые нунчаки. Остальные вооружились всем, что нашлось под рукой: от тяжелых пивных кружек до десантных ножей, кастетов и толстых железных прутьев (и где откопали, спрашивается?). Элегантнее всех выглядели пилоты, они с треском поигрывали мини–шокерами, освещая легкий сумрак бара высоковольтной голубой дугой.
Ребятки явно застоялись, а подобные разминки на гражданке для нашего коллектива совсем не редкость. Слишком уж мало развлечений у охранников на космолетах.
— Спасибо! — поблагодарила я друга, цепляя Хоситу. Шепнула ей: — Это ловушка. Нам нужно отсюда уходить. Срочно!
Девушка все поняла правильно и успешно отцепила от громилы мужа. Успешно — в смысле, он не сильно запачкался кровью обидчика. И даже до конца его не убил. Просто начал с мелких телесных повреждений и чужих мокрых штанов и не успел толком развернуться.
Мои ребята–сослуживцы и пилоты, чужие и наши, удачно нас прикрыли, ввязавшись в горячее барное побоище. В воздухе засвистели пивные кружки и пролилась первая кровь, когда мы спешно уходили через заднюю дверь.
— Кому–то, — выдохнула я, оказавшись на воздухе в темном переулке, — слишком сильно нужно нас задержать. Видели, это же зиготы[2]!
Словно подтверждая мои слава, из двери черного хода бара вывалилось несколько моих бывших коллег, ожесточенно дерущихся на ножах с чужими татуированными кабанами. Хорошо, что там были Мэв, Нед и Джек — чтобы превзойти их в бое на ножах, надо с ножом за пазухой родиться, так что я была спокойна.
А вообще ножевая драка — страшное, грязное и кровавое дело. И очень красивое, если в бой идут профессионалы. Ну вот как сейчас. Троих противников вывели из строя и разделали под орех в течение десяти секунд, не больше, несмотря даже на то, что по негласному правилу в барных драках космопортов стараются не калечить непоправимо. И не убивают.
Четвертого в прыжке обезвредил Лео, под занавес полоснув по горлу врага когтями. И рявкнул нам, чтобы мы быстрей шевелились.
Нед и Мэв изобразили дамам шутовские поклоны с чисто мушкетерскими жестами и волочением мнимых долгополых шляп. Но тут из двери вывалилась следующая тройка наемников и опять все завертелось.
— Да, — согласилась Хосита, на ходу приглаживая растрепавшиеся волосы и утаскивая меня в соседний проулок, от греха подальше, — они просто так не нападают. И стоят их услуги невероятно дорого…
— Я узнаю, кто их посла… — начал говорить Лайон, который шел сзади, прикрывая наши спины, когда переулок озарился ярким солнечным светом.
— Элли, — появился перед нами осунувшийся Ахаз, — наконец–то я смог найти тебя. Тебе нужно срочно пойти со мной… — Он скрипнул зубами. — Ингвар умирает.
Я сползла по стенке…
На широкой кровати, в громадной спальне, в окружении друзей и соратников, умирал последний Император Кирты, Ингвар То–от Тотош. Когда–то сильное тело мужчины стало похоже на сухую палку, опутанную венами. Серая кожа обтягивала кости черепа. Свалявшиеся от пота волосы вылезали клоками. Губы почернели и потрескались. Дыхание было хриплым и прерывистым.
Яд сделал свою работу. Императора пичкали всевозможными детоксами, лекарствами и противоядиями, раз за разом чистили кровь, трижды пересаживали взамен отказавших специально выращенные для него внутренние органы — костный мозг, печень и почки, но это лишь затягивало мучительную агонию. Теперь отказывали поджелудочная и сердце, которые ввиду состояния пациента пересаживать бессмысленно.
Мужчина изредка выходил из своего забытья и судорожно кашлял, выхаркивая остатки легких и сжимая ослабевшими, истончившимся пальцами влажные простыни. Но его глаза, все такие же прекрасные, видели перед собой лишь любовь всей его жизни, и он снова погружался в забытье почти счастливым…