— Элли, тебе не больно?
Он пошутил? Точно. Пошутил так пошутил.
Хорошо, что я не девственница, подумалось. Не надо второй раз такое проходить. И плохо, что я не девственница, могла бы отдать хоть что–то памятное своему любимому. Впрочем, обойдется. Пусть сначала заслужит, чтобы я захотела ему что–то дарить.
И, подхихикивая собственной шизофрении, я расслабилась, постепенно впуская–выпуская в себя тяжелый длинномерный предмет, а потом сжала его внутри, да так, что мой мужчина зашипел от нахлынувших ощущений. Опять расслабилась и погладила его внутри. Стиснула. Отпустила, погладила.
Мужик застонал и… сорвался с нарезки и улетел. Он погружался в мое лоно, словно нанизывая на меч, причем в определенном смысле это так и было. Вонзался, вдвигался и выходил, своей лобковой костью ударяя мой клитор. Да, вначале было жестковато, на грани боли. Неприятно, но потом…
Я подстроилась, не позволяя себя распластать. Обхватила сильными ногами мощное тело, танцуя с ним на грани, не давая легкой победы тому, что меня изнутри тяжело утюжило. Я захватывала, вбирая его в себя — дразняще, пружинисто.
Сильные. Мы оба слишком сильные. Сексуальная игра слишком напоминает войну. Наши тела словно изначально готовили для этого, для постельного противостояния. И пусть как женщина я слабее физически. Но никогда нельзя сказать, кто из двух знаков слабее — янь или инь. Пожалуй, что инь все же сильнее в своей кажущей пассивности. Принимая чужую активность, она или оно меньше устает, лишь становится сильней.
Сладкий жар, оказывается, все это время подспудно копился внизу, а теперь решил одним махом выплеснуться, и это был грандиозный взрыв ощущений. Наш этаж огласился моими хриплыми стонами и криками.
Даже содрогаясь, огромный хозяйский рычаг продолжал входить и выходить, пока Ингвар не упал обессиленный рядом со мной, такой же утомленной и полной неги. И все же меня хватило на позорную сдачу с вывешиванием белого флага:
— Мой… — После меня срубило.
Спасибо тебе, Боже, если ты есть в этой галактике, за то, что в мои руки упало такое сокровище: настоящий, стопроцентный мужчина. Не эстрогенизирующий полуимпотент, не любитель пива с неохватным беременным животом. Не самовлюбленный мачо, мозги которого все ушли вместе с кровью в член. Не вымороженный чиновник и не военный сухарь, из глаз которого на тебя пристально взирает смерть, а сильный, умный, красивый (а шрамы мужиков только красят!) и преданный муж. Очень сексуальный и желанный мужчина.
А вот проснулась я от странных ощущений. Было такое чувство, что меня гладят прохладным шелком. Что–то скользнуло по моему телу и исчезло.
Меня подбросило. Я быстро села, озираясь в поисках опасности и по привычке пытаясь нащупать оружие. Но вместо привычной рукояти ладонь наткнулась на… волосы?
Я повернулась в сторону мужа и замерла, успев зажать рукой рот, чтобы не заорать во весь голос. Вместо татуированной лысины на голове Ингвара оказалась… я даже не знаю, как это описать — копна? Грива? В общем, много–много волос, достигавших, судя по всему, минимум талии. И цвет был странный… Вернее, не странный, а вполне обычный для киртиан: наполовину черный, наполовину белый. И еще одна интересная штука во всем этом…
— Элли? — сонно пробормотал Ингвар, протягивая ко мне руку. И мгновенно проснулся, быстро сев и схватившись за голову. — Какого…
— Вот и мне бы хотелось знать «какого», — улыбнулась я мужу, пытавшему оценить размер катастрофы, — ты прятал такое великолепие?
Его лицо, обрамленное чуть вьющимися, струящимися волосами стало совсем другим. Как–то смазались, скрылись от внимания шрамы, смягчились суровые черты. И глаза сейчас ярко сияли серебряным кольцом вокруг черной радужки.
— Этого просто не может быть, — подергал за прядь волос мужчина, с непередаваемым выражением лица. — Просто потому что не может быть!
— То есть то, что я стала блондинкой с голубыми глазами, — хмыкнула я, прикрываясь простыней, — это нормально, а твоя грива «не может быть»?
— У тебя глаза карие, — буркнул То–от, дергая за волосы все сильнее. На прочность, что ли, проверял? Или раздумывал, куда сгодятся?
— Как… карие? — захлопала я ресницами в недоумении. — ОПЯТЬ? — Сорвалась с кровати и подлетела к зеркалу. И точно: я удивленно взирала на себя светло–карими глазами. Мои волосы приобрели золотистый оттенок и самовольно укоротились до плеч. — Ничего не понимаю!
— Аналогично, — кратко заметил новоиспеченный муж, дотягиваясь до штанов и доставая из умывального подотсека портативную машинку для бритья.