— Откуда? — на красивом лице солнечного нарисовалось неподдельное изумление. — Я только сейчас тебя нашел, и мы до этого момента никогда не разговаривали наяву! И уж тем более, я никогда не хотел подавить твою волю, как этот… — он злобно зыркнул в сторону Ингвара.
Меня потихоньку начало распирать от возмущения. Я взревела раненым буйволом:
— ЧТО–О–О⁈
— Он тебе кто? — подняла брови Хосита, перебивая мой кровопускательный настрой. — Отец?
— Звездец и трындец! — отрезала я, по–прежнему страдая зудом в конечностях. Особенно чесались ноги. Челюсть «папы» явно просила хор–рошей такой добавки.
— Настоящий соларий! Живой! — с неприкрытым восторгом в узких глазах бросился к Ахазу появившийся боевой алхимик. И с места в карьер: — Вы не могли бы в интересах науки ответить на несколько моих вопросов?
— Это и впрямь твой отец? — кивнул на мужчину То–от, напрягаясь всем телом.
— Да кто ж его знает, — пожала я плечами. — Я ДНК–экспертизу с ним не проводила. Утверждает, что да, но доказательств никаких, одна ничего не стоящая болтовня.
— Может быть, в процессе своего появления на свет ты обязана именно его биологическому материалу? — проявил миротворческие усилия Питер, что–то разыскивая в карманах.
— В смысле, он оприходовал ее маму? — перевела на грубый солдатский язык Айрон. — Или та купила спер…
— Не сметь так говорить о моей жене! Марибель — святая женщина! Мы не смогли быть вместе по особой причине, но ничто не дает повод ее порочить, — рыкнул слегка оклемавшийся родственник, придвигаясь ко мне. — И всем отойти от моего ребенка!
— Мне бы ваши проблемы, — разочарованно вздохнул Лайон и пополз в свои любимые кусты. — Позовите, когда до чего–то договоритесь или пришибете этого конкурента.
— Вот у меня рука не поднимается тебя изувечить, — призналась я достаточно откровенно, не упоминая, что, кроме рук, у меня еще есть рабочие ноги и оружие. — Давай решим все раз и навсегда: ты меня не знаешь, я тебя знать не хочу, и все по–доброму, а?
— Зря я согласился с Марибель, что тебе не стоит знать, кто твой отец, — прищурился на меня Ахаз.
И, вот странно — откровенно говоря, у меня сейчас по отношению к нему было совсем другое отношение. Теплое, что ли. Сердечное. Не знаю, как объяснить.
— С чем ты там соглашался, я не знаю, — пожала плечами, отодвигаясь от него и придвигаясь поближе к мужу. — Точно знаю только одно: если ты снова заведешь свою песню, что тебе неугоден мой муж — пристрелю и не пожалею!
— МУЖ⁈ Какой муж? Откуда? — у солнечного начался шок и нервный тик. Левый глаз часто–часто задергался. Новый «папочка» вперился в меня огненным взглядом и застыл со страдальческим выражением лица, потирая переносицу. Самозваный родитель жалобно спросил: — Каким образом у тебя появился муж⁈ Я же только на время полета упустил тебя из виду…
— Долго ли умеючи, — скучным голосом вставила свою ремарку Хосита, поигрывая плазмоганом. — Детки они такие. Сначала из тебя все жилы вытянут, а потом на них тебя же и повесят.
— Это ты по своему опыту говоришь, дылда? — глухо полюбопытствовал из кустов партизанствующий Лайон.
— И ты никогда не горела желанием так рано завести семью, — сам себе объяснял солнечный. — Ты так хотела выучиться на пилота и стремилась стать независимой. Я так гордился своей дочерью, милая. Тебя ждала великая карьера…
— Бред какой, — пробормотала я, ошалев от потока вываленной мне на голову информации и будучи не в состоянии разобраться в своих чувствах. — Какая карьера — охранницы?
— А теперь твоим мужем стал… — будто слушал меня с толстыми серными пробками в ушах, начал ядовито Ахаз. Он перевел взгляд на Ингвара и застыл. Спустя пару минут отмер и нахмурился. Задумчиво пожевав губами, еще раз присмотрелся: — Как все интересно и запутанно. — Сделал шаг вперед и потребовал: — Скажи, киртианин, ты же не для того привязал к себе мою дочь, чтобы вернуть свое наследство?
— У меня нет наследства, я простолюдин из незнатного рода, — прямолинейно, как всегда, ответил То–от, не отводя от Ахаза своих серебряных глаз. — Иначе меня бы свои с варварской Айт–Древе выкупили, этот бизнес у пустынников давно процветает. Нет у меня богатых родственников, и никогда не было. И в Элли вся моя жизнь. Так что если хочешь забрать ее, забирай и мою жизнь тоже. Но я просто так не сдамся.
— Я поняла, — уныло сказала я, уже совсем ничего не соображая, — на этой планете не требуется что–то есть или нюхать. Сумасшествие носится прямо в воздухе. Один ЕЕ в кустах ищет, другой во мне свою дочь. Кто еще чего поискать хочет? Может, ночных светящихся мотыльков из Рашанны, живой и мертвой воды или разумных камушков из Эмергилиса–16? — Провела рукой в сторону горизонта: — Так вы не стесняйтесь, дури тут много, на всех хватит.