— Папа, — сказала я, осторожно пробуя на звук незнакомое слово, — не знаю, каким образом так получилось, но когда мы сюда летели в шаре из плазмы…
У Ахаза натурально зашевелились волосы и попытались встать дыбом. И дар речи пропал. Напрочь. Только ресницы над карими глазами блым–блым.
— … Там был еще один шар из оставшихся членов команды, — закончила я, стараясь не обращать внимания на остолбенение родителя. — Ты бы не мог узнать, что с ними стало? Я как–то переживаю, парни были в неадеквате…
Отец еще раз моргнул, тяжело сглотнул и рассеялся светом.
— Бедолага, — хлопнула Ингвара по плечу Хосита с видимым сочувствием, — такого тестя иметь — последнему врагу не пожелаешь!
— Точно, — быстро согласился с ней Лайон, все так же зависая у обрыва. — Как только папе приспичило с доченькой пообщаться, так он уже у вас в спальне. — С чувством: — Спасибо, Элли!
— За что? — приподняла я в удивлении брови, прижимаясь к мужу.
Глава 16
— За то, что меня не выбрала, — пояснил сиятельный, почесывая свою гриву. — Я надеюсь, что ОНА круглая сирота и ее родичи не станут будить меня по ночам дурацкими вопросами или мешать естественному процессу воспроизведения потомства.
— Надейся, — разрешила Хосита, растягивая губы в недоброй усмешке. — Это все, что тебе осталось!
— Элли! — появился рядом чем–то встревоженный Ахаз. — Вам нужно срочно выбираться с этой планеты. Быстро все встали рядом, я сейчас вас переправлю на один из спутников Земли, а там уже попытайтесь попасть на Землю сами или дождитесь меня. Здесь вам оставаться нельзя!
— Что случилось? — сдвинул брови То–от. — Какая–то угроза?
— Нет времени объяснять, — передернул плечами отец, сверля меня встревоженным взглядом. — Но оставаться вам здесь нельзя!
— Это связано с тем… — начал было Страшилин, но быстро заткнулся под огненным взглядом солнечного.
— Я никуда отсюда не пойду! — твердо заявил Лео. — Можете меня здесь оставить!
— Минуту, — попросила Хосита, двигаясь в сторону упрямца.
— Если ты, — уставился на Ингвара Ахаз, — позволишь хоть волоску упасть с головы моей единственной дочери, я тебя на любой планете и в любой вселенной найду! Лучше сразу заказывай себе кремацию прижизненно!
— Папа, я уже взрослая, — строго напомнила я отцу.
— Это ты так думаешь, — недовольно глянул на меня родитель, раздувая ноздри. — А на самом деле — еще совсем юная и беззащитная девочка! За тобой глаз да глаз нужен! Тебя же без присмотра выпускать нельзя, везде находишь на свою голову опасные приключения.
— Это ты на это надеешься! — парировала я, не собираясь идти у него на поводу. — Но все эти годы, когда я служила в армии, а потом работала охранницей, никто не возмущался моей взрослостью и мало кого заботило, как мне приходится выживать на земле и в космосе среди толпы вооруженных и голодных мужиков.
Душу рвали на части дикая злость и неописуемая досада на блудного светоносного папашу, который всю мою сознательную жизнь гулял где хотел, а потом упал как снег на голову. Заявился он, понимаешь, в сияющих доспехах и давай сходу качать права и требовать от других заботы в отношении взрослой дочери (как это типично по–мужски!). А сам–то где был? Лучами мир с большой высоты освещал? Присматривал он… Ну–ну.
Папочка выслушал все с таким снисходительно–недоверчивым видом, словно перед ним стояла лепечущая трехлетка с бантами в волосах. Господи, кто бы знал, как же мне все это мнимое превосходство надоело!
Пришлось закругляться, все равно бесполезно метать бисер перед неподходящей аудиторией:
— И я что–то не припоминаю, чтобы ты мне в этом помогал — я взрослела самостоятельно. Теперь отыграть обратно не получится. — Я распалилась, выговаривая наболевшее: — Опоздал ты, папочка. Надо было двадцать лет назад приходить, тогда и сейчас имел бы право командовать. А теперь — хочешь ты или нет, но То–от мой муж и им останется!
— Главное, — подарил Ингвару многообещающий взгляд То–оту, — чтобы он не остался вдовцом. Остальное я попробую ему простить. В том числе и женитьбу на моей юной дочери! А теперь все быстро встали в круг! Время…