Через несколько минут нас доставили в другой конец здания, за бронированную дверь, и распихали отдельно по маленьким клетушкам, отделенным от общего коридора лишь решеткой.
Муж было начал сопротивляться, отказываясь находиться в узилище без меня, но его почему–то не спросили, огрев по загривку плазмоганом, и нас все равно распихали отдельно. Но в соседние отсеки. Йен сразу возрадовался. О чем и оповестил захватчиков прочувствованной речью на эскойском языке, используемом всей галактикой исключительно для матерных характеристик объекта.
Мужа в благодарность за богатый словарный запас приковали за руки и за ноги титановыми наручниками к стене, жестко зафиксировав на железной решетке. Но он и там не успокоился, продолжая вырываться с риском вывихнуть себе суставы и порвать сухожилия.
— Напарник! — рявкнула я во всю мочь своих легких, остерегаясь, как бы эти самые характеристики не выбили ему вместе с зубами. — Веди себя прилично с этими дяденьками в голубых комбинезонах! У них явно неправильные установки!
Один из напавших повернулся ко мне и нахмурился, почесывая бровь оружием.
— А что я сказала? — ласково улыбнулась в ответ, пожимая плечами. — Если вы таким образом хотели с нами познакомиться, то было совсем не обязательно нас куда–то запирать.
Мне ничего не ответили, еще раз проверили замки, и все так же молча ушли по своим неведомым делам.
Зато пришли другие, в белых халатах, и притащили в камеру напротив бессознательного Лайона. Там его положили на стол, вызывающий нездоровые ассоциации со столом в прозекторской, и приковали к этому нехорошему столу конечности нашего сиятельного кандалами. После чего встали вокруг и плотоядно уставились на парня.
— Он несъедобный, — не удержалась я от замечания, внутренне ежась от предчувствия беды. — Мы проверяли. Слишком много экскрементов в характере и мусора в голове. Остальное не проверяла, — развела руками, когда белые халаты все, как один, подняли головы и посмотрели в мою сторону. — Брезгливая я.
— Элли, — рявкнул рядом Ингвар, — не провоцируй их! Пусть они этого лохматого и дальше изучают!
— Мне его жалко! — пояснила я мужу. — Ему больше всех всегда достается. В каждой бочке затычка! — И заткнулась, побоявшись, что навела мужиков на неправильные мысли.
— Ну–с, — прошел по коридору мимо нас еще один исследователь в белом халате с голубыми карманами, — и что тут у нас такое? — Он вошел в камеру и завис над Лайоном знаком вопроса, потеснив остальных.
— Если вы его спрашиваете, — никак не могла заткнуться я даже в целях самосохранения, — то он не ответит по двум причинам: чтобы говорить — нужно осознавать, что говоришь, а наш друган и в сознании ни черта не осознает!
— Зачем? Нам его сознание и не надо! — с огромным злорадством сообщил главнюк, вытаскивая из кармана пистолет для инъекций под дружное кивание остальных. — Его раса так долго издевалась надо всеми, что теперь настала наша очередь показать наследнику Айт–Древе — каково это быть подопытным! — и вкатил нашему Лайону полную порцию того, что было в пистолете. В шею. Ой, дура–ак! Надо знать, с кем связываешься.
— Как–то мне это не нравится, — громко поделилась я печальными мыслями со всеми, кто был готов слушать. Но меня опять не услышали, поскольку Лео начал у них на столе орать и выкобениваться. Скоро вопли перешли в рев, а сиятельного начало раздувать. Натурально.
Нет, он не стал походить на дирижабль или на Халка. Впрочем, на Халка — может быть, чуть–чуть… и то размерами. Мужик как–то сразу заметно вырос, заматерел и обзавелся мышцами, которым позавидовал бы любой чемпион мира по армреслингу. А поскольку его рост и до того был немаленький, то они и получили то, что получили…
И прикиньте, эти кретины яйцеголовые все так же стояли вокруг него и глазели, изредка перешептываясь. Ни один даже не забеспокоился. Придурочные. Зная мерзкий и коварный характер Лайона, я бы на их месте уже была на орбите этой планеты, попутно отбрасывая тапочки, как ненужный балласт. И драпала бы еще дальше, не оглядываясь.
Но то я, а это местные интеллектуалы, циркуль и логарифмическую линейку им вместо компьютера! У них же чувство самосохранения вместе с интуицией отсутствует как разновидность чувств, располагающих к выживанию вида!
И это хорошо. И это правильно, потому что такие идиоты размножаться не должны.
— Как вы думаете, коллега, — услышала я в перерыве между громогласным рыком и кошачьими воплями, — почему такая странная реакция на простую сыворотку, освобождающую скрытый геном?