— Будем ждать? — подползла к нам Хосита. — Просто полежим или со смыслом?
— Могу предложить смысл, — тут же влез подползающий к нам сиятельный, которого Айрон старательно не услышала.
— Если они взлетят, — выдал Ингвар, — нам каюк. Подорвут наше укрытие и расстреляют как букашек. Есть у кого–то соображения?
Соображения появились у летобезов, которым не понравилось, что тут кто–то пытается летать, кроме них, и один из аборигенов наплевал в дюзы стартовых двигателей. После чего челнок заглох, но отстреливаться не перестал.
— Я, конечно, могу в них кое–чем бросить, — почесал нос Страшилин, — но за последствия не отвечаю. Технология не испытана и последствия могут быть самыми серьезными.
— Насколько серьезными? — поинтересовался Ингвар, чего–то обдумывая. И это «чего–то» мне заранее не нравилось. У него на лице было выражение смертника. Точно такое, как перед взрывом «Голиафа».
— Два Армагеддона на выбор, — признался Питер. — Один — когда погибнут все; второй — когда выживут тараканы, и то на орбите.
— Не люблю тараканов, — поморщилась я, вцепляясь в мужа. Вдруг получится удержать этого бешеного от экстремальных действий.
— Что–то не торопится наша подмога, — озвучила Хосита то, о чем думали все. — Никак заблудился общий родственник. Или нарочно подставил.
— Почему общий? — отвлекся от изучения врагов Лео. — У нас с ним нет родственных связей.
— Зато есть общие черты характера, — отрезала вредная десантница. — Такие, как тупость и глупость! По этим признакам Гингем — точно твой родственник по духу!
Секунды превращались в минуты, время подпирало. И впридачу ко всему, из кораблей над нашими головами вывалился десант при поддержке тех самых страшных пулеметов.
— У нас нет выбора, — заявил Скар, сползая с меня, предварительно убедившись, что мне ничего не грозит, и пополз к алхимику для переговоров. Они проходили так тихо, что, сколько бы я не напрягала слух, все равно ничего не слышала.
— Вот, — вытащил из потайного кармана несколько цветных кубиков Питер, — это немного поможет, но в остальном…
— Сиди смирно, — обернулся ко мне муж. — Ни под каким предлогом не покидай укрытие, или я рассержусь! — и рванул наружу, метнув под ноги нападавшим кубики.
— Куда, ненормальный?!! — только и успела рявкнуть я в отчаянии. За ним выбрались Лайон, попытавшийся запихнуть обратно Хоситу и получивший в нос.
Кубики мгновенно заволокли все поле боя разноцветным дымом, в котором даже свою руку не увидеть, а Скар размазался сверхбыстрой тенью. По сравнению с ним даже Хосита и его телохранитель выглядели вялыми мухами. Лео достойно махался с недобитышами, но заметно Скару уступал — сиятельный только ко входу челнока приблизился, а муж уже там вовсю порядок наводил.
— Красиво, — подобрался ко мне Страшилин, с восхищением рассматривая как мимо нас с ускорением пролетали тела врагов, запущенные сильной рукой со швартовочной лестницы. Прошло ровно тридцать секунд, и первый челнок был очищен.
— Опасно, — пробурчала я, боясь за мужа и злясь, что не дали поучаствовать в веселье и скинуть стресс. И все же решилась нарушить указание Ингвара и присоединиться. Лишние руки, ноги и плазмоган еще никому не повредили.
Но со вторым отстреливающимся челноком было покончено еще быстрее. Я даже подбежать к металлической лестнице не успела, как веселье прекратилось. Из входного люка выглядывал усталый и довольный муж, наши громкими криками и стрекотанием праздновали победу, а Хосита зло материлась, что ей не дали кулаками пощупать противника на предмет хрупкости.
— Я кому сказал сидеть в укрытии? — грозно сдвинул на меня брови То–от.
— Питеру? — прикинулась я шлангом от насоса.
— Я с тобой потом поговорю, — пообещал мне Ингвар, вскидывая голову и всматриваясь во что–то за моей спиной. — И объясню, почему нужно слушаться мужа и чем это может грозить в случае отказа.
— Заранее страшно, — улыбнулась я ему, оборачиваясь, чтобы посмотреть, что там такое. — Постарайся подольше меня наказывать в постели. Я буду этого очень сильно ждать.
Вдали показалась пылящая по дороге колонна электромобилей с такой долгожданной подмогой.
— И жили они долго и счастливо, — пробормотала я себе под нос. — Но почему мне кажется, что это еще не все?..
Вся наша жизнь — зебра, сплошная чересполосица. Удача–неприятность, добро–зло, белая полоска — черная, как бесконечный частокол, черная, черная, черная, а в финале — грандиозные булки с сосиской и все это ниже пояса. И никуда не пожалуешься. Потому что, по мнению госпожи Жизни, трудности закаляют характер. Вопрос только в том, что перекаленная сталь ломается на «ура».