— Конечно умеет — ответила Ира: — Что бы это была за машина, если бы не могла самостоятельно декомпозировать большую цель на множество маленьких, легко достижимых.
Сергей легкомысленно махнул рукой, отметая Ирины возражения: — Одно дело разбивать большую цель на маленькие, а другое ставить новые. Этого компьютер не может.
— А человек? — спросила Ира.
— Что человек?
— Человек может ставить большие цели сам для себя? Впрочем, не обращай внимания. Это вопрос терминологии.
— По-твоему между человеком и машиной вообще нет разницы?
— Конечно есть. Компьютер гораздо лучше человека решает определённый класс задач, но если подходить к вопросу в общем виде, то человек легко побеждает компьютер «по очкам». Мы потрясающе универсальны. Другое дело: можно ли считать универсальность необходимым свойством разума?
Сергей потряс головой, будто вытряхивая из ушей несуществующую воду: — Ты меня совсем запутала.
— Зато, кажется, сама нашла выход.
— Удачи — пожелал младший пилот.
— Сергей — позвала Ира, когда он уже переступил порог: — Спасибо. Мне нужен был кто-нибудь посторонний, чтобы разобраться с этим.
Пилот кивнул, помедлил и попросил: — Если узнаешь что-нибудь интересное о инопланетных артефактах, то сообщи мне первому, хорошо?
Кибернетик рассмеялась: — Знаешь сколько человек попросили меня о том же самом? Двадцать семь!
— Этого следовало ожидать — проворчал Сергей.
Дверь-шлюз закрылась. Створки бесшумно вошли одна в другую, отрезая комнату от коридора.
Произведя необходимые манипуляции, Ира позвала: — Просыпайся, Бонделей. Только осторожней, не оборви подключенные провода.
Массивное тело робот вздрогнуло. Перешедшая в активный режим система проверяла собственную целостность и состояние механического тела.
— Скажи, Бонделей, что ты помнишь о Константине Григорьевиче, инженере корпорации, своём создателе?
— Восстановлено около сорока процентов воспоминаний — отчитался робот.
Ира удивилась: — Так много?
— Поступали вопросы о данном периоде. То, что можно было восстановить — восстановлено. Остальное необратимо повреждено и не может быть восстановлено.
— Каким он был? — спросила Ира.
— Константин Григорьевич не всегда говорил правду.
— Объясни — попросила кибернетик удивлённая столь странной характеристикой.
— Константин Григорьевич сказал, что обязательно проснётся, если я буду держать его руку. Я держал не отпуская. Но он не проснулся. Потом пришли вы.
— Ты понимаешь, что произошло с инженером Симоненко?
— Он умер во сне.
— Когда ты понял, что он умер?
— Сразу — по прекращению дыхания, по сжатию лицевых мышц, по…
— Достаточно — оборвала Ира: — Ты знал, что мёртвые люди никогда не оживают?
— Да.
— И всё равно продолжал держать его руку вместо того чтобы попытаться предпринять действия ведущие к продлению активной фазы собственного существования?
— Продлевать существование не имело смысла.
— Допустим. Но зачем держаться за руку мертвого человека?
— Константин Григорьевич сказал держать, чтобы он смог проснуться.
— Но ты знал, что он умер, а мёртвые не могут проснуться?
— Информация о том, что мёртвые не могут проснуться могла не соответствовать действительности или иметь ограничения применимости. Я должен был проверить, несмотря на то, сколь низка была вероятность этого.
— Проверил?
— Да. Информация верна — подтвердил робот: — Мёртвые не могут проснуться.
Руки любимого скользили по плечам кибернетика. Гладили, мяли, пощипывали и щекотали.
— Не понимаю — сказал Денис: — Капсула релаксации сделает массаж в сто раз лучше.
— Люблю когда ты это делаешь — проговорила Ира не открывая глаз: — Своими руками. В этом есть что-то древнее и примитивно притягательное.
Денис только хмыкнул, но Ира поняла — ему понравились её слова.
— Значит, наш Боня должен был проверить, что мёртвые люди не возвращаются к жизни, если их держать за руку? Очень печальная история. Сколько он так сидел: три десятка лет — четыре?
Ира кивнула.
— Не двигай головой — потребовал Денис.
— Извини.
Знаешь, с машинами всё не так, как с людьми. Если человек стремится к свободе только потому, что он человек, то для робота сама по себе свобода не имеет ценности. Задала вопрос Бонделею: зачем ему всё это? Хочет ли он что-то изменить? Например, слетать на Землю или, я даже не знаю, о чём могут мечтать роботы. Он ответил, что ничего менять не хочет и против визита на Землю не имеет возражений, но не видит в нём непосредственной необходимости. Представляешь: не видит непосредственной необходимости!