Вошёл и сел рядом Денис. Провёл рукой по отросшему ёжику волос. Ира недовольно мотнула головой. Тогда он просто обнял её.
— Знаешь новости? Сергей приходил?
Ира кивнула.
— Надеюсь, он ушёл от тебя живым? Было бы обидно потерять в цвете лет перспективного пилота, правда не умеющего кратко и собрано сообщать главные новости.
Ира улыбнулась. Не хотела улыбаться, но губы сами собой растянулись в улыбку. После долгого сна изредка бывают неконтролируемые сокращения мышц.
— Заря и Октябрь отправятся в полёт через пятнадцать лет — принялся считать энергетик: — Когда они достигнут точки назначения нам с тобой будет немногим больше ста лет. Доживём?
— Обязательно доживём — сказала Ира.
— Вот и я так думаю — Денис накрыл её ладонь своей и проникновенно сказал: — С минуты на минуту на борт поднимется торжественная делегация, а у тебя глаза не накрашены…
Ойкнув, Ира начала приводить себя в порядок.
Нужно всего лишь взяться за ручку и толкнуть, открывая дверь ведущую из кабинки психокорекции в ПсихоТехе при КосмСовПоле в общий коридор. Всего лишь взяться, толкнуть и выйти в общий коридор. Просто?
Ира внимательно посмотрела на дверную ручку. Та была матово чёрной. Чернильное пятно на белом листе стены. Такая ручка удобно ложиться в руку, убираясь кончиком в центр ладони. Наверное, так. Ире казалось, что в этот момент она забыла, как открываются обычные земные двери. Негерметичные. Подвешенные на петлях двери. Интересно, а скрипнет ли эта конкретная дверь, когда Ира всё же наберётся духа и откроет её?
— Боитесь? — спросила молодая весёлая врач-психотехник. Все профессиональные психотехники делятся на две категории. Они либо молодые, весёлые и открытые — твои одногодки с которыми так просто поделиться чем-то или по-дружески спросить совета. Или добрые бабушки-старушки, смотрящие на тебя материнским глазами. Интересно: а как молодые и весёлые превращаются в добрых бабушек-старушек? По щелчку выключателя? Раз и стали бабушками. Или их увозят в секретный центр и не выпускают оттуда пока повзрослевший психотехник не начнёт соответствовать образу доброй старушки?
— Боюсь — призналась Ира потому, что это было правдой и, вдобавок, она сейчас слишком волновалась, чтобы суметь обмануть постороннего человека.
— Не стоит. Если любовь настоящая, то она останется. А если нет, то и не жалко. Будете друзьями — сказала психотехник.
Ира хотела ответить, что сама знает. И чтобы врач, чем давать непрошенные советы, лучше бы волновалась о случайной морщинки, из-за которой её отвезут в секретный центр и будут там держать пока она не станет бабушкой-старушкой.
— Откуда я знаю: настоящая она была у нас или нет? — проворчала самый известный кибернетик солнечной системы. Член первой экспедиции к Меркурию. Герой и легенда современной космонавтики.
— Вы посмотрите ему в глаза и сразу поймёте — посоветовала психотехник.
— Поэтому я и боюсь выходить — объяснила Ира.
Психотехник развела руками: — Но вы же не можете поселиться у меня.
— Почему нет? Температура нормальная. Воздуха сколько хочешь — достаточно открыть окно. А спать можно на полу — мрачно улыбнувшись, она сжала ручку двери. Та и правда имела приятную форму, удобно ложась в ладонь. Дверь открылась.
Коридор пуст. Не так уж много космонавтов ежедневно возвращается из дальнего внеземелья, чтобы создать толкучку в центре, обязательной для связавших жизнь с пространством, психокорекции — месте, где дают взаймы любовь и, по возвращению, забирают её обратно.
Короткое, ровно на один удар взволнованного сердца, облегчение — можно продолжать играть психологические прятки. Затем поворот головы и она увидела его.
Денис стоял, привалившись плечом к стене: — Почему так долго. Я уже весь извёлся!
Она сама не поняла когда подошла к нему. Глаза в глаза. Все люди братья. Но ей не хочется, чтобы Денис был братом. Кем угодно, но только не братом. Ира прислушалась к себе. Ничего не поняла и спросила, как в совсем древние времена женщины искали совета и спрашивали у мужчины: — Ну?
Денис серьёзно посмотрел на неё и вдруг сказал: — Баранки гну.
— Я тебя ненавижу! — Ира ударила его в грудь сжатыми кулаками.
Он перехватил её руки: — Это отлично! Это просто замечательно! Ты что, плачешь?