До ушей Елизаветы докатились истории о появившихся сплетнях, и она сразу вычислила, что насаждали их Кларенс и служащие ему люди. Одной из тяжело ее поразивших стала сказка о якобы незаконнорожденности Эдварда. Согласно этому выдающемуся произведению, король был сыном обладавшего чрезвычайно высоким ростом и привлекательностью лучника, который очаровал герцогиню Йоркскую во время очередного долгого отсутствия супруга. Разумеется, даже рассказывать такое значило выставить себя на посмешище. Каждый, когда-либо видевший Гордячку Сис, ответил бы, насколько глупо обвинять ее в заведении возлюбленного лучника. Более того, если кто из членов семьи и выглядел, как Плантагенет, то именно Эдвард. Он фантастически походил на Эдварда Длинноногого, но только гораздо красивее того. Нет, слух казался смехотворным и мог быть расценен подавляющим большинством в качестве завистливого вымысла честолюбивого брата, с радостью протянувшего бы руки к короне и поэтому выдумывавшего дикие истории. Но, все равно, это за милю отдавало опасностью и ясно указывало направление мыслей Джорджа.
Обсуждение государственных вопросов с супругом резко противоречило принципам Елизаветы, если она в чем его и убеждала, то тонко и незаметно. Тем не менее, сейчас королева была серьезно напугана. Ей пришло в голову, что, случись с Эдвардом несчастье, их маленький сын окажется в крайне опасном положении. Герцога Кларенса жизненно необходимо лишить могущества и убрать с пути.
Король заметил подавленное состояние жены и спросил, что именно ее тревожит. Расплакавшись, Елизавета призналась, - она давно терзается тревогой, вызванной страхом за детей, особенно, - принца Уэльского.
'Все дело в герцоге Кларенсе', - разъясняла королева. 'Эдвард, он же ваш заклятый враг. Вам известно, - Джордж утверждает, что вы не сын вашего отца. А это означает, что у вас отсутствуют какие-либо права на трон'.
'Никто не воспринимает безумства и излагаемую Джорджем чушь всерьез'.
'Суд присяжных воспринял, и это стоило невинной женщине жизни'.
Эдвард промолчал, но Елизавета взяла его за руку и подняла испуганный взгляд к лицу мужа.
'Мне страшно подумать о будущем нашего маленького Эдварда. Он еще так юн'.
'Ему не будет причинено ни малейшего вреда. Я возьму это под контроль. Также, как не будет причинено вреда и остальным нашим детям. Население страны поддерживает меня, Елизавета. Поддерживает так надежно, как и должно по отношению к королю. У Кларенса есть сторонники, это правда, но их нельзя сравнивать с теми, кто стоит на моей стороне'.
'Я знаю...знаю. Но, Эдвард, он - опасен. И я не перестаю думать о детях...и о вас. Меня страшит будущее нас всех'.
Эдвард задумался. Он произнес: 'Что -то сделать надо. И что-то сделать следует'.
Эдвард начал действовать, отправив доктора Джона Стейси и Томаса Бардетта с Томасом Блейком, капелланом в колледже Стейси, на судебное заседание. Их сочли виновными в использовании магических практик ради злых дел и приговорили к повешению на холме Тайберн. Как обычно в подобных случаях, приговор привели в исполнение немедленно. Однако, Томаса Блейка спасло заступничество епископа Норвича, который заявил, обвиняемый был вовлечен исключительно из-за работы в колледже Стейси, и его осведомленность о характере разворачивающихся событий совершенно не доказана.
Блейка простили. Остальных двоих, как бы они не уверяли в последние минуты в своей невиновности, повесили. Наравне с фактом службы Томаса Бардетта в домашней свите Джорджа Кларенса случившееся ясно показало, - король намерен преподать брату наглядный урок. Эдвард подозревал, откуда исходил источник распускавшихся о нем слухов. Если Его Милость Кларенс полагал, что получив прощение однажды, он может надеяться на него снова, то сильно ошибался. Чувства Эдварда к брату ожесточались с каждым новым днем.
После суда Эдвард отправился в Виндзор. Кларенс остался в Лондоне и, воспользовавшись отсутствием короля, нашел проповедника, некоего доктора Джона Годдарда, заставив того прийти на заседание Совета в Вестминстер и зачитать объявление о невиновности, сделанное Стейси и Бардеттом накануне смерти.