'Затем, чтобы он носил его на церемониях...людям следует знать их принца. И они сразу должны оценить, уверяю вас, Эдвард, важность своего принца'.
Таким образом, чтобы доставить Елизавете радость, монарх назначил лучшего из своих слуг, Томаса Вогана, ежечасно присматривать и заботиться о принце.
Юный Эдвард с довольным видом лежал в колыбели и не подозревал о происходящей вокруг него суете.
Как бы то ни было, даже в это счастливую домашнюю сцену ворвались новости. Эдвард их ждал, и теперь, когда они прибыли, следовало немедленно предпринимать ответные действия.
В Уэймуте высадились Маргарита Анжуйская и ее сын Эдвард, называвший себя принцем Уэльским.
Анна ждала в маленьком монашеском доме вне пределов Тьюксбери, прекрасно зная о сражении, разразившемся между войсками Эдварда Йорка и теми, кто объединился под знаменами короля Генри. Ей уже было известно о гибели отца при Барнете и, в глубине души, девушка возлагала мало надежды на победу без его участия в битве.
Анне не хотелось ничего, только бы эта война завершилась. Ее обручили с принцем, и она даже поверила, что их чета сумеет прожить вместе в определенном согласии. Девушка не отличалась яростностью, подобно Маргарите, и не пыталась никому навязать свою волю. Анна часто вспоминала о Ричарде Глостере и о том, что этот странный поворот судьбы развел их по разные стороны развернувшегося конфликта. Что бы не случилось, Ричард поддержит брата, а Анне, разумеется, придется отстаивать правоту отца.
'И все равно, мне безразлично их противостояние', - думала она.
Насколько другой оказалась Маргарита. Нежные взаимоотношения, установившиеся между ними, производили впечатление странности, слишком разными являлись свежеиспеченные родственницы, - Анна была мягкой и послушной, Маргарита - неукротимой. Несчастная Маргарита! Для нее стало ужасным ударом услышать о гибели Уорвика. Она приводила в ужас своим гневом, проклиная все и всех, попадавших в поле ее зрения.
Сейчас она ушла вместе с войсками сражаться против Эдварда, и второй Эдвард, суженый Анны, находился с ней рядом. Девушка испытывала глубокое замешательство. Пожелать им удачи значило пожелать поражения Ричарду, а она этого сделать не могла. Юная Невилл не представляла, о чем молиться, на что надеяться, Анна чувствовала себя потерянной и загнанной в тупик.
Битва успела завязаться, и ее итог мог выясниться в любой момент.
Анна поднялась на верхний уровень дома и окинула взглядом дорогу. Она долго там сидела...ожидая.
Затем, в конце концов, Анна увидела, как они приближаются...потрепанная группа...с ними скакала Маргарита, и девушка поняла, что случилась трагедия.
Горе переполняло Маргариту. Финал ее сразил. Было больно видеть, как эта гордая женщина отрешилась ото всего, кроме своего несчастья.
Ее сын умер...погиб в сражении, и Маргарита уже никогда не станет прежней. Большая часть наполнявшего бывшую королеву огня исчезла, и та превратилась в пожилую женщину.
Анна пыталась утешить ее, но для Маргариты утешения отныне не существовало.
'Все эта юность...вся эта привлекательность...ушли...ушли', - сетовала она. 'Они убили его. Они могли оставить мне моего сына. Мы проиграли. Ничего больше уже произойти не способно. Они поместили моего мужа в Тауэр...убили моего сына. В нем были сосредоточены все мои надежды...Я потеряла моего прекрасного мальчика, а вы, дитя мое, утратили вашего супруга'.
Анна не знала, что ей делать. Она старалась успокоить Маргариту, отвела ту в тихую комнату и каким-то чудом убедила прилечь на кровать. Бедная королева некоторое время спокойно лежала, безучастно глядя в лицо навалившемуся на нее страданию.
Но долго оставаться бездеятельной оказалось ей не по силам. Маргарита встала. Она принялась извергать проклятия в адрес каждого, но основная их доля досталась человеку, названному королевой Узурпатором. 'Эдвард, утверждающий, что он - король...он убил моего прекрасного сына, так пусть душа его сгниет в аду'.
Являлось безумием давать выход обуревавшему Маргариту гневу, тут легко мог оказаться кто-то из желающих донести ее проклятия до слуха Эдварда. Он был снисходителен к противникам, но своими 'благословениями' бывшая королева делала эту снисходительность крайне затруднительной. Да и гибель принца принесла новые осложнения, занимающие теперь все его мысли. При жизни Эдварда Ланкастера Генри находился в безопасности, ликвидация прежнего монарха не отличалась даже минимальной пользой, ведь ему наследовал сын. Сейчас же юный Ланкастер ушел в мир иной. Между Эдвардом Йорком и безопасностью его династии стоял лишь наполовину слабоумный затворник.