– Кого я вижу!
Морриган с трудом раскрыла глаза, пытаясь привыкнуть к окутывавшему ее белому свету, затем повернула голову на этот ехидный голос. Он ударил в спину, как предательский кинжал, и Морриган, даже до того, как обернулась, узнала ту, что явилась в рощу Нарт.
– Что ты тут забыла, Маха? – задала она простой вопрос, но он почему-то заставил гостью разозлиться.
– А что? Я тоже из высших туата. С каких пор роща Нарт стала закрыта для меня?
– А она когда-нибудь допускала тебя сюда? Не помню, чтобы ты доходила до столбов.
Морриган наконец отняла руку от мрамора и повернулась к Махе всем телом. Сияние все еще клубилось вокруг ее фигуры, придавая синему бархату особый оттенок, и заставляя вышитые по нему цветы змеиться, словно они росли, тянулись к небу и солнцу. Это было фантастическое зрелище, заворожившее даже Маху.
– Помнится, еще совсем недавно я могла приходить сюда.
– Я не помню столь знаменательного события, – усмехнулась Морриган, глядя ей в лицо.
Маха буквально взвизгнула от возмущения, почернев от гнева. Ее укутанная в темно-фиолетовый лен фигура четко выделялась темным пятном на фоне пронизанного золотом леса. Она вся была очень мрачной и темной, ввергала в панику, внушала животный ужас. Черные волосы делали кожу Махи бледной, почти прозрачной, отчего ее можно было принять за неупокоенного призрака или баньши. Она принялась метаться по поляне, словно черный порыв ураганного ветра. В какое-то мгновение Морриган даже почувствовала движение воздуха.
– Морриган, Морриган, – наконец, Махе удалось справиться с собой, и она злобно сверкнула на нее взглядом, замерев на месте. – С каких пор ты стала такой?
– Такой, это какой? – на всякий случай уточнила Морриган, не двигаясь.
– Чистенькой, светлой, – буквально выплюнула темная богиня. – Такой, что этот проклятый лес признал тебя?
– А зачем мне становиться какой-то другой? – улыбнулась Морриган, прямо посмотрев на Маху. – Ты уже забыла, что я всегда была такой?
– Ты не можешь быть такой! Не можешь! – взвизгнула та, попытавшись ринуться вперед. Яркая бело-голубая вспышка сопроводила ее встречу с границей Трен Тобара. Маха взвыла от нестерпимой боли, которую ей доставила эта встреча. – Так нечестно, нечестно. Ты тоже война. А война не может быть чистой и светлой.
– Ты сильно ошибаешься, – Морриган выгнула бровь, не обращая внимания на жалобные завывания Махи.
– Война – грязное дело, – в голосе той появились шипящие нотки. – Ты же упиваешься смертями на поле боя. Ты же любишь кровь.
– Ты меня явно путаешь с собой. Я справедливая война. Та, что ведут за родной дом, семью, страну. Что касается смертей, чем меньше погибнет, тем для меня лучше. Каждая смерть оставляет глубокий шрам на моем сердце. А война ради войны – это уже твоя территория, я на нее не лезу. И заметь: я честно рискую на поле боя сама, в то время как ты отравляешь всех своим ядом и смотришь на бойню со стороны.
Маха рассмеялась. Она буквально зашлась в истерическом хохоте, вызвав у Морриган недоумение. Впрочем, странные приступы безумия были свойственны Махе, легко впадавшей в истерики, ярость, панику. Все это было следствием ее неустойчивой природы. «Интересно, надолго ли в этот раз?» – пронеслось в голове у богини справедливой войны. – Маха не самая приятная компания, лучше уж нравоучения Мары послушать».
– Насмеялась? – иронично поинтересовалась Морриган, как только булькающие звуки, доносившиеся с границы леса, стихли.
– Это было весело. Ты подняла мне настроение, Морриган.
– Очень рада, что была хоть чуточку тебе полезной, – та отвесила шутливый реверанс. – Но ты не сказала о цели своего визита в рощу Нарт. Я все еще хочу узнать это.
– Причем тут роща? Мне неинтересна эта жалкая роща. Я пришла к тебе, – всплеснула руками Маха, подходя как можно ближе к защитному периметру.
Морриган искренне удивилась. Пару раз хлопнув ресницами, она смогла совладать с непрошенной эмоцией и заговорила уже как можно более спокойно, даже с некоторой прохладцей в голосе.