— Не только говорил, но и писал, причём матом. Может, он с ума сошёл? — тут же предположила девушка, хмыкнув. Уильям жестом отмёл этот вариант.
— Нет-нет, это всё не то!.. Если он это чувствовал до… впрочем, ладно, — вдруг прервал свою мысль майор, встряхнув головой и будто бы опомнившись. — Ладно, ничего, просто пьяный был… наверное, можно и простить. Ведь слишком пьяный был?
— Просто в стельку! Но двигался на удивление резво и скоро.
— Вот, значит можно… ладно, идите, Кейт! После работы заеду за ним, заберу… не сидеть же ему там две недели? Или сколько там нынче сидят? — девушка хотела ответить, но Уильям жестом приказал ей уйти. Как только дверь захлопнулась, он вскочил с места и стал ходить по комнате ещё более взволнованный, чем прежде. Это с виду могло показаться, что он всё решил — по-хорошему-то всё в голове жуть как перемешалось. Актуальный вопрос на сегодня так и оставался нерешённым: почему Сэм напился и ни с того ни с сего вспомнил его? Ну, ладно, может, первая часть не его ума дело — мало ли, какие личные обстоятельства заставили, с кем не бывает, — но второе его волновало сильнее и сильнее с каждой минутой. К тому же, Леннокс не мог унять злость за такое оскорбление своей семье и подумал, что первым делом не постесняется, а хорошенько врежет парнишке. Ибо нужно знать границы, в самом-то деле! И пьянство для майора — явно не оправдание. Короче, этим вечером он не испытывал (как ему казалось) ничего положительного к Сэму — только разочарование, гнев, порицание. Но вот только мужчина упустил из виду одно маленькое «но»: тогда от какого чувства пошла его инициатива потратить личное время и забрать Уитвики из отдела полиции? От чувства долга? Навряд ли! И это, если честно, ещё больше раздражало Леннокса, хотя он и был уверен, что всё здесь просто.
Как оказалось, не совсем.
***
Три часа сна сделали с Сэмом своё: он заметно отошёл от буйства, пьяная дымка из головы улетучилась, сознание прояснилось, хотя и не до конца. Его грубо кинули за решётку, и он сам не помнил, как добрался до ближайшей скамейки и заснул блаженным сном; впрочем, из сегодняшнего он не помнил многого. Когда Уитвики очухался, был уже девятый час; в камере было темно, лишь свет из коридора кое-как разбавлял эту безрадостную картину; где-то в глубине слышались вздохи, тяжёлый храп и сиплый шёпот. Сэм, повернувшись на спину, поморщился и тут же вспомнил, что тут он не один; пахло сигаретным дымом, крепким алкоголем и потом — этот весь прекрасный букет ароматов ударил в нос парню, даже голова пошла кругом. Уитвики точно не помнил, как здесь оказался, помнил только, что набедокурил, причём конкретно. Но что делал и каким образом дошёл до камеры — не знал и предполагать не мог. Голова раскалывалась с каждой минутой всё сильнее, тошнота подступала к горлу; в общем, было нехорошо и хотелось сдохнуть; парень поздравил себя с похмельем. Он аккуратно провёл ладонью по лицу, ощутив пару ссадин на лбу; ещё болели кисти рук и живот — видимо, там были синяки. «Хорошенько ж я влип, получается!» — усмехнулся про себя Сэм и постарался разлепить глаза ещё шире. Впрочем, они сейчас ему мало были нужны — всё равно впереди лишь отчего-то блестящий влагой тёмный потолок, на котором играли блики далеко висящей лампы из коридора, и внизу — полосатый от теней прутьев пол. Парень лежал в самом далёком и тёмном углу, так что увидеть его не представлялось возможным; если честно, ему теперь было бы неприятно, если бы его кто-нибудь увидел здесь… да хоть даже те самые сокамерники — всё равно прирождённый стыд застыл в его душе нерушимой глыбой.
Да, раньше он был приличным мальчиком. Прикрыв глаза, Сэм усмехнулся. А теперь ему хотелось пить, домой и спать. И ещё ему хотелось никогда в жизни не знать, что такое похмелье и какие невероятные штуки можно натворить во время пьянства. Честно говоря, сейчас Уитвики не особо помнил, какое такое событие вынудило его опрокинуть тройку лишних стаканчиков; но, наверное, нынче это не имело смысла. Куда актуальнее была проблема следующая: как ему попасть домой? Отсиживаться здесь неделю или больше не вариант; позвонить Карли и сознаться, слёзно попросив о помощи? Парню как будто что-то в голову ударило: нет, только не ей. У него было плохое предчувствие, а это значит, что за сегодня они успели либо поссориться, либо даже расстаться. На душе было скверно от этих мыслей, но не так, как обыденно, а как-то скверно-пофигистично. Или просто сейчас было наплевать? Сэм хмыкнул и постарался сесть, но не смог и вновь откинулся на скамейку. Только сейчас он понял, как затекло тело. «Н-да, всё же я зря поссорился с Карли…» — ему стало не по себе от этих мыслей, но он понял, что в тот момент думал, исходя лишь из практических соображений. Да, жизнь действительно стала бесцветной. По крайней мере, так сейчас казалось.
Вскоре Уитвики удалось сесть; потирая глаза, он думал, что с ним будет. На самом деле, этот вопрос был не единственным. Например, его сильно интересовало то, чем он занимался во время своего буйства. Очень-очень интересовало. Вдруг чего личное рассказал? Или вслух крикнул пароль от своего электронного ящика?.. Сэм горько усмехнулся и покачал головой: не о том он нынче думал, не о том…
Парень чутко прислушивался к каждому звуку вне камеры, а к постоянному шёпоту, сморканию и кашлю он привык. Если уж кто-то проходил мимо, то вообще впивался взглядом, как в нечто необыкновенное; но ходили редко, да и то это был один и тот же человек — охранник. В конце концов Уитвики устал и отчаялся. Уже готовый вновь уснуть с горя, он где-то в начале того самого длинного коридора услыхал шум — кто-то с кем-то разговаривал. Один голос показался знакомым, впрочем, это могло оказаться лишь бреднями воспалённого рассудка, поэтому Сэм, недолго думая, повалился на скамью вновь. Только-только он начал дремать, как дверь в камеру стала скрипуче открываться; недовольно приоткрыв глаза, чтобы увидеть, кто стал причиной его пробуждения, он приметил около входа двух людей — один был охранником точно, а второй… нет, было не разглядеть. Уитвики лениво закрыл глаз и, устроившись поудобнее, вдруг услышал:
— Так позовите, я не знаю, где именно он может лежать!
— Чёрт!.. — сдавленное, чёткое, быстрое, наполненное той самой нетерпеливостью, что свойственна в такой концентрации лишь людям, привыкшим к постоянному риску и движению. Сэм вздрогнул и неожиданно быстро присел; сердце глухо забилось, даже дыхание как-то спёрло. Да, вот этот человек был совсем нежданным в его теперешней жизни!
— Майор Леннокс? — прозвучало как-то слишком пискляво и жалобно; после Сэм даже выругал себя за такой стрёмный голос.
— Сэм? Пойдём со мной… — Парень вскочил со скамейки и вышел на свет; мужчина окинул его быстрым взглядом и поспешно отвернулся, направляясь к выходу. Уитвики ощутил себя неуютно — явно понял, что его безрассудство коснулось и майора… только каким образом и в какой степени? Вопрос более чем актуальный.
— Значит, вы его забираете? — лениво промямлил охранник около камеры; Уильям, проходя мимо него, мелко кивнул. Сэм, следуя за своим спасителем, был терзаем многими вопросами и предположениями — ему казалось, что он наверняка сделал Ленноксу что-то не очень хорошее. В неразговорчивости мужчины он видел угрюмость и раздражённость в его сторону; отсюда Уитвики и делал вывод, что крупно (или не крупно) насолил ему. Он судорожно думал об этом, перебирая ворохи памяти, и шёл за майором по узкому коридору, уткнувшись взглядом в его джинсовую куртку. «И что говорить в таком случае? Чёрт, я ведь никогда в жизни после пьянки не общался с людьми, которым что-то сделал!.. Впрочем, я никогда и не пил… ну, что ж, всё бывает впервые!» — усмехнувшись своему заключению, столь беззаботному для данной ситуации, Уитвики вместе с Ленноксом вышел на улицу и глубоко и жадно вдохнул в себя прохладный воздух, наслаждаясь им после отвратительного смрада общей камеры. Солнце недавно село, но небо ещё не успело полностью покрыться тёмной синевой — на нём блистали пока что лишь светлые тёплые тона, особенно около горизонта; Сэм любил смотреть в сторону запада вечером, именно после захода солнца — тогда его полоска окрашивалась в яркий красный, и это казалось ему удивительным. И сейчас, несмотря на высотки вокруг, он смог уловить краешек неба в той стороне: это было сколь необычно, столь и грустно — солнце этими бледными лучиками будто ещё напоминало о своём присутствии, о той красочной жизни, что творилась во время него; миг — и его уже нет. И всё быстротечно покрывается мраком. Это, считал Сэм, когда-нибудь должно было произойти в жизни каждого; и поистине будет счастлив тот, кого встретит это солнце на закате лишь в старости! И уж совсем бедолагой окажется совсем ещё молодой… но, увы, никто не застрахован. Даже он сам, беспечный и весёлый человек по имени Сэм Уитвики.