— Сэм, я попросил, чтобы Бамблби отвёз тебя до дома. Сам даже не пытайся рулить, а то мало ли… — парнишка перевёл взгляд на Уильяма — он невесело усмехнулся, обернувшись к нему и засунув руки в карманы. — Дома тебя ждёт Карли. Она очень волновалась: ты не был дома четыре дня. Так что возвращайся. Вот… — майор замолк и, стараясь не смотреть на Сэма, побрёл в сторону жёлтого Камаро; Уитвики поплёлся за ним, с ужасом переваривая названную Ленноксом цифру. Четыре, мать его, дня! Да, наверное, серьёзный разговор ожидает его с Карли… Парень сплюнул, выругался и, прежде чем спуститься со ступеней крыльца отдела полиции, ещё раз глянул на розоватую полоску на горизонте. В такие моменты жизнь казалась прекрасной и весёлой, но стоило лишь вспомнить о предстоящем… как-то мгновенно неприятно передёргивало.
Сэм оказался рядом с со своей машиной; Бамблби приветствовал его миганием. Парень как-то виновато посмотрел на него и горько усмехнулся — машина издала глухой звук; кажется, Би увидел его раскаяние и, вероятно, простил. Впрочем, старый верный друг просто не мог не понять его.
— Ладно, короче!.. — бросил вдруг Уильям, махнув на него рукой и полуотвернувшись. — Езжай давай! Отоспись как следует…
— Уильям, послушай… — неожиданно перебил его Сэм, сделав два шага ему навстречу; до него только после дошло, что он впервые назвал мужчину по имени. Леннокс удивлённо, малость нехотя обернулся, в глаза старался ему не смотреть, будто это было ему неприятно. Уитвики в одну секунду и оробел и осмелел, а после всё-таки выдал:
— Уильям, послушай… возможно, я тебя чем-то обидел, если во время моего, ну… бессознательного состояния я встретился вдруг с тобой… поэтому извини, если что не так! — парень пожал плечами, неловко улыбнулся, побаиваясь глядеть на майора, но всё равно глядел на него, ибо ему была интересна его реакция. На секунду в глазах Леннокса будто что-то вспыхнуло, но в следующее мгновение мужчина вновь взял себя в руки и беспристрастно ответил:
— Да ничего страшного, Сэм. В любом случае ты был не в себе… всякое бывает! Но уж лучше, пожалуйста, такого не повторяй. А то мало ли… — сухо проговорил Уильям, кинув на него взгляд исподлобья. Тут-то Уитвики и передёрнуло; хрена с два значило его «ничего страшного»! Кажется, обиду затаил, просто из-за приличия говорить вслух не хочет… Холодок пробежал по телу парнишки — впервые ему выяснять значения своих действий, причём оскорбительных, — и сам он начал судорожно перебирать в памяти нужные для такого случая слова. Хотя случай его был ух каким неоднозначным…
— А не мог бы ты… ну, если не сложно, рассказать всё-таки, что я говорил и делал, когда был пьяным? — выпалил на одном дыхании Сэм, весь сжавшись и чувствуя себя признавшейся в любви школьницей. Леннокс смерил его насмешливым взглядом, хмыкнул и покачал головой. Теперь и сам парень понял всю глупость вопроса и ситуации; хотя когда такое не было глупым и безнадёжным?
— Впрочем, на удивление, ты не сделал ничего такого…
— Ага! И потому попал в полицию… Уильям, расскажи. Пожалуйста, — уже исходя из глубокого любопытства, просил Уитвики, засунув руки в карманы и изображая саму развязность, впрочем, жутко напускную. Майор окинул его быстрым взглядом и вздохнул, вновь принявшись рассматривать машину за нежеланием глядеть ему в глаза; а Сэм уже давно знал, что пропасть между ними вырыта огромная и провести мост через неё — дело более чем невозможное.
— Нет, действительно ничего серьёзного! — равнодушно покачал головой. — Меня шибко не обидел. Да даже если и говорил чего такого… ты же был пьян! А пьяному в голову может взбрести любая чушь, абсолютно! — Уитвики вздрогнул, наблюдая изменения в лице мужчины: тот явно утаивал что-то, заговаривая самое главное общими фразами. От этого становилось и страшно, и неприятно; впрочем, в своей жизни Сэм не привык бояться, поэтому по большей части ему было жутко интересно узнать о произошедшем и жутко неприятно видеть отмалчивание в ответ.
— Уильям, скажи же наконец, что именно я говорил? Я хочу знать всё! Почему я не могу узнать? Разве это что-то слишком… неприличное? — парень не удержался и подошёл ближе к майору; по лицу того можно было прочитать активную и тяжёлую внутреннюю борьбу. Это остановило Сэма в паре шагах от него, словно какой-то невидимый щит, стена не давали пройти дальше; помолчав мгновение и собравшись с мыслями, Леннокс вдруг неожиданно принял самую беззаботную позу и, даже как-то насмешливо на него глядя (теперь уже не сводя глаз), небрежно заговорил:
— Ну, того, что ты делал во все прошлые три дня, я сказать, уж прости, не могу. — «Издевается…» — думал парень, начиная злиться и ненавидеть эту равнодушную манеру речи. — И даже случившееся сегодня знаю только понаслышке. Короче, дело обстояло так: ты ввалился ко мне на военный объект, уж не знаю как, но ты сумел чудесным образом обмануть охрану. Потом ты оказался в холле на первом этаже и там стал буянить. Кричал, писал на стенах что-то, хотел, как рассказывают, поговорить со мной, что уж вообще странно, так что последнее, наверное, лишь лживые слухи… Ну, вот и всё. Плюс ещё поразбивал чашки, попереворачивал столы и стулья и нечаянно ранил охранника осколком, в общем, не слишком серьёзно. За тобой потом приехала полиция и забрала. Всё.
— А что я говорил… в смысле кричал? — напряжённо спросил парень, ощущая вставший ком где-то посреди горла. Ох уж ему не нравилось это странное поведение майора! Он, хотя в жизни не обладал хорошей интуицией, теперь явственно чувствовал, что мужчина что-то знает. И, по каким-то неясным причинам, очень не хочет говорить. Сэм этого не понимал: уж лучше бы Уильям сказал всё как есть, а уж он сам разберётся, как этой информацией распорядится. Попросит прощение, возместит ущерб, да хоть что; лишь бы не это тугое молчание. Настолько тугое, что, казалось, они с майором друг друга никогда и не знали. По крайней мере, задумчивое и немного угрюмое лицо Леннокса говорило об этом; нахмурив брови и сдвинув их на переносице, он вздохнул, поправил куртку, посмотрел сначала в сторону, а потом на него, сделав это так нехотя, что, казалось, будто ему было в прямом смысле больно смотреть на парня. Как на сварку — глаза резко начинало колоть; также было и с ним. Но, собравшись с запутанными мыслями, мужчина покачал головой и негромко процедил сквозь зубы:
— Это неважно, Сэм… я и не помню уже. Мне говорили много чего, но да как тут разберёшь, что правда, а что людской вымысел? — «Скрывает, скрывает!..» — сгорая от нетерпения, подумал Уитвики и сделал те пару стремительных шагов, что отделяли его от собеседника. Уильям не вздрогнул от неожиданности, но как-то тяжело на него посмотрел, словно знал наперёд эту дешёвую комедию, но жутко не хотел её превращения в жизнь. Его вечно живые глаза отчего-то теперь стали стеклянными.
— Знаешь, всякие слухи имеют под собой пускай и нетвёрдую, прозрачную, но всё-таки почву. Скажи мне, ну что это тебе стоит? По крайней мере, я буду знать, за что мне быть в ответе перед тобой… ну, или перед кем другим, — требовательно настаивал парень, уже вконец уставший от недомолвок и теперь умоляюще поглядывающий на Леннокса. Он бы взял его за грудки и встряхнул как следует или заставил иным способом говорить, но всё же майор был куда сильнее его, и… просто совесть не позволяла.