— Авель! — вскричал он. — Какими судьбами? Вот уж кого не чаял я здесь увидеть!
Обхватив гостя за плечи, он не ввел, а буквально втащил его в квартиру.
— Как видишь, жив курилка, — улыбаясь, ответил Авель.
Он снял пальто и озирался по сторонам, с удивлением оглядывая просторную, со вкусом обставленную квартиру.
— А ты почти не изменился, — говорил Трифон. — Разве только седины прибавилось. Ну, рассказывай! Каким ветром тебя занесло в наши края? Откуда? В Раче был?
— Был, — хмуро ответил Авель. — Был в Раче. Нынешним летом. К сожалению, только одну неделю.
— А по мне, так хоть бы на денек там очутиться, и то ладно. Ты даже представить себе не можешь, как я соскучился по родным местам. Недавно ночью мне приснился Никорцминдский монастырь, так можешь себе представить, я проснулся с таким камнем на сердце… Не дай бог! Видно, сон этот был в руку.
— Почему в руку? — не понял Авель.
— Ну как же! Только мне приснились родные моста, и сразу ты объявился… Так ты, стало быть, сюда из Рачи?
— Из Ростова.
— Вон что…
Авель почти два года не видал своего родственника. Последний раз они встречались в Баку, где Трифон работал механиком на железной дороге. На его квартире частенько прятались преследуемые полицией нелегалы. За год до последнего ареста Авеля Трифона выслали из Баку. С тех пор они и не виделись.
— Никаких новых грехов мне предъявить не смогли, — начал рассказывать Авель. — Выслали на два года в Ростов. Из Ганджи я, как водится, сбежал. Очень уж хотелось хоть недолго побыть со своими, навестить стариков, Спиридона… После сумасшедшей бакинской жары Рача показалась мне раем. Ты знаешь, я даже представить себе не мог, сколько усталости скопилось во мне. Несколько суток подряд только и делал, что спал. Мечтал пожить у стариков хотя бы недели три: отдохнуть, собраться с силами. Впервые за многие годы вдруг по-настоящему ощутил, какое это счастье — вольная, безмятежная, спокойная деревенская жизнь. Но я, конечно, не сомневался, что такой долгой передышки мне не дадут. Отец, понятно, ни о чем не расспрашивал. Он молчал, хмурился, старался даже не встречаться со мной глазами. Только ночью давал волю своим чувствам. Подойдет, бывало, к моей постели, словно бы одеяло поправить. Но я-то знал, что он хочет как бы невзначай приласкать меня или просто наглядеться на меня впрок: чувствовал, бедняга, что недолго я погощу в отчем доме. Ну а Спиридон, тот, конечно, все знал. На другой же день после моего приезда спросил: «Ну? Что на сей раз тебе дали?» — «Ссылку в Ростов». — «А ты, конечно, сбежал с дороги?» — «Само собой», — усмехнулся я. И попросил Спиридона, чтобы он сходил к Алеше Микеладзе, уговорил его заранее предупредить, когда полиция выйдет на мой след. С Алешей мы когда-то вместе учились в Ахалсенакской школе. А сейчас он пристав…
— Пристав? — удивился Трифон. — И ты решился довериться полицейскому приставу?
— Мы с ним как братья были. Такое не забывается. К тому же он однажды уже сделал доброе дело, позволил мне уйти, когда я в прошлый раз скрывался в Раче. И на этот раз тоже… Прошла неделя, и он дал знать, что за мною вот-вот явятся. Сперва я хотел сразу ехать в Питер. А потом все-таки решил сначала в Ростов… Как-никак я ведь был сослан именно туда. Нельзя же совсем не уважать законы Российской империи, — усмехнулся он.
Трифон ответной усмешкой встретил эту невеселую шутку.
— Никогда не забуду этот день, — задумчиво продолжал свой рассказ Авель. — Отец словно обезумел. С самого утра сидел во дворе на пенечке, подперев голову руками. Словно каменный.
— А мать?
— Плакала не переставая… Не в первый раз, как ты знаешь, покидал я своих родных. Но в тот день у меня было такое чувство, что больше я их уже не увижу. Всю дорогу до Ростова эта мысль точила мое сердце, ни на минуту не отпускала… Ну что тебе еще сказать… Приехал я в Ростов. Пробыл там всего-навсего две недели. Больше не выдержал: ни явок, ни адресов. Протомился так две недели и поехал в Грозный. Там тоже пробыл недолго, снова вернулся в Ростов. Потом надумал перебраться в Москву. Но там мне жить не позволили. И тогда я решил плюнуть на все запреты и ехать в Питер, к тебе. Вот и вся моя краткая история.
— Краткая, но выразительная, — сказал Трифон, — Что ж, брат. Правильно сделал, что решил приехать ко мне. Устрою тебя на работу.