Надо было срочно выезжать, принимать груз.
12
— Агента Исаева я снял с «Электросилы», господин полковник, — докладывал ротмистр Вальтер Минкевичу.
— Сняли? Почему?
— Я приказал ему войти в контакт с неким Мелентьевым, репортером газеты «Каспий», состоящим под негласным надзором. Мелентьев проболтался Исаеву, что в Баку существует подпольная типография. Мало того. Исаев вошел в такое доверие к Мелентьеву, что тот даже признался ему в своем намерении украсть для этой типографии несколько пудов недостающего подпольщикам шрифта.
— Ну и как? Удалось ему осуществить это свое намерение? — заинтересовался Минкевич.
— Этого я пока не знаю. Но полагаю, что удалось. Быть может, не в полной мере…
— Что это значит?
— Мой агент, наблюдающий за Мелентьевым, установил, что тот направлялся на «Электросилу», имея при себе некий груз. Правда, не пудовый, а весом не более чем с полпуда. Полагаю, что это и был украденный шрифт. Исходя из означенного доклада моего агента, я высказал предположение, что Мелентьеву пока удалось осуществить свое намерение не полностью, но лишь частично.
— Браво, Вальтер! — Минкевич ликовал и даже не счел нужным скрыть свое ликование. — Браво! Вы просто молодчина. Но ради всего святого, скажите, что надоумило вас подослать своего агента к этому репортеришке? Интуиция?
— По правде говоря, не совсем.
— Что же? То обстоятельство, что этот ваш Мелентьев состоит под негласным надзором полиции, я полагаю, еще не дает оснований…
— Вы правы, господин полковник. Это еще не основание для того, чтобы подсылать к нему лучшего моего агента. Состоящих под негласным надзором у нас в Баку как собак нерезаных. А Исаев у меня только один.
— Так что же все-таки натолкнуло вас на эту светлую мысль?
— Так и быть, — притворно вздохнул Вальтер. — Не стану преувеличивать своих талантов. Один мой агент донес мне, что за Мелентьевым постоянно следят. А поскольку я никого следить за ним не посылал…
— Ну-ну, любопытно…
— Мне осталось предположить, что слежка эта идет из какой-нибудь другой епархии. Скажем, из Тифлиса.
— Во-он что, — понимающе протянул Минкевич. — Вы решили, что своего агента послал сюда его превосходительство генерал Дебиль?
— Так точно, господин полковник, — наклонил набриолиненную голову Вальтер. — А коль скоро, подумал я, генерал Дебиль посылает в Баку специального агента, чтобы он вошел в контакт с господином Мелентьевым, так, стало быть, его превосходительству про этого господина Мелентьева известно нечто такое…
— Можете не продолжать, ротмистр, — прервал Вальтера Минкевич. — Любопытно, однако, что, располагая какими-то сведениями, и, судя по всему, весьма важными, о делах, творящихся в нашей епархии, генерал Дебиль не счел для себя возможным сообщить об этом нам. Как видно, не желая делить с нами лавры.
— Именно так я и подумал, господин полковник. И решил, что и мы тоже не станем докладывать нашим тифлисским коллегам о сведениях, которые нам удастся раздобыть.
— Правильно решили, Вальтер. Но от меня, я полагаю, вы не станете утаивать эти сведения?
— Никак нет, господин полковник, не стану, — невозмутимо отозвался Вальтер на шутку шефа. — Нам удалось установить, что арестованная Софья Гинзбург была связана с неким Давидом Деметрашвили. Эта фамилия постоянно фигурирует в докладах едва ли не всех моих агентов. Я склонен полагать, что упомянутый Деметрашвили является главной фигурой в этом деле. Не исключено, что не кто иной, как он, руководит работой тайной типографии, которую мы разыскиваем. Второй человек, находящийся у меня на подозрении, это Авель Енукидзе, руководитель подпольных кружков, о котором я вам однажды уже имел честь докладывать. Не исключено, что он тоже связан с типографией.
— Но где она, эта типография, будь она проклята! — вскричал Минкевич. — Не думаете ли вы, Вальтер, что она спрятана на «Электросиле»?
— Не думаю, господин полковник.
— А иначе, зачем бы стал этот ваш Мелентьев тащить туда шрифт?
— Мелентьев признался моему агенту, что шрифт он туда приносит, чтобы как можно надежнее его припрятать. А уж оттуда, улучив момент, его переносят в типографию. Где же находится типография, увы, не знает и сам Мелентьев. Не знает либо опасается говорить, не доверяя в полной мере моему агенту. Впрочем, последнее маловероятно: он уж столько наговорил лишнего, что вряд ли ему есть смысл утаивать от него остальное.