— Как пожелаете! — Витани вгрызлась в тушу. — Вафе…
Симба бросился к ней и оттащил мёртвого детеныша. Кусок, что остался в пасти у Витани, оказался не самым большим. Она бы точно не наелась им.
— А если так? — лев с превосходством глянул на неё.
— Играем по правилам или без? — Витани уже проглотила кусок, облизываясь. — Симба?
Он довольно улыбнулся и собственнически поставил лапу на тушу, предлагая Витани её отобрать. И она не преминула воспользоваться шансом. Пока они возились словно львята, впервые получившие право распоряжаться едой, водопой наполнился гамом, — птицы, звери — новое утро встречало жарким зноем.
— Папа?! — Симба, радостно смеясь, перекатился, в очередной раз оказываясь сверху на Витани, когда услышал голос Киары. — Что тут происходит?
***
— Папа? — снова повторила Киара, потрясенная увиденным. — Что ты… делаешь?
Симба смутился. Давненько его никто не заставал в двусмысленных ситуациях. Он старался не показываться львицам из прайда в дурном свете. Да и не только им. Все же — король. И всё же — женщины, те ещё сплетницы. Только повод дай — растреплют на всю саванну. Впрочем, до этого раза его всегда прикрывали Тимон и Пумба…
— Мы всего лишь… трапезничали, Ваше Высочество! — выплюнула слова Витани, выбираясь из-под Симбы, который так и продолжал лежать на ней. А тушка у него была немаленькая. — Завтрак в приятной компании. Вы что-то хотели?
Киара, сперва смотрящая с искренним недоумением, теперь с презрением скривилась, и отступила назад.
— Киара, я велел собраться на Скале.
Симба отряхнулся и бросил недоеденного детеныша антилопы на землю. Голодная Витани тут же схватила его и уволокла подальше.
— Да, мама сказала… только… зачем? — Киара следила за львицей во все глаза. Будто боялась, что та может вгрызться не в тушу, а в её отца. — Пап, что случилось? Какое собрание среди…
— Нам есть что обсудить. Прайдом. И всеми жителями саванны.
— И что же мы будем обсуждать? — с намеком спросила Киара. — Твои кувырки на водопое с отщепенкой?
Симбе захотелось сорваться — неужели, его распрекрасная дочурка забыла, как недавно огорошила их с Налой новостью о том, что теперь они с Кову семья? А тут — попрекает. И чем?! Тем, чего не было! Докатились. Он шумно фыркнул, как делают копытные — через ноздри, так, что даже трава заколыхалась от дыхания, и посмотрел ей в глаза.
— Иди, не задерживайся. Я сейчас!
— Но папа!
— Иди, Киара! Это приказ!
Проводив дочь почти до конца тропы, что скрывалась в зарослях, Симба оглянулся на Витани. Когда он подошел, то львица с аппетитом смаковала хрящи и сухожилия. Симба и сам помнил, как его с ума сводил вкус мяса и хруст костей жертв, это после-то десятилетней диеты из жуков и растений.
— Ты не идешь? Витани?
— Не-а! Прости, прощай, Симба! — она довольно облизнулась и потянулась, улегшись на мягкую траву. — Я покидаю Скалу Предков. Сегодня на закате.
— Как это? — Симба, казалось, даже расстроился. Нет — не совсем уж расстроился, но, во всяком случае, был не готов к такому повороту. — Почему?
— Я хочу быть свободной.
— Да, но в одиночку тебе не выжить…
— Мне? — приподняла густые брови Витани. — Ты хорошо подумал, прежде чем это сказать?
— Я имел в виду… без общения. Без надежного тыла. Дружеского плеча.
— Отщепенцам не знакомы такие понятия, Симба.
— Ты же больше не отщепенка. Ты — часть прайда.
— Я была рождена в изгнании. Я рождена там, в землях, где солнце высушивает все подряд. Просто потому, что может. Там, где нет кустов, деревьев… только острые колючие кактусы… там, Симба, я выросла. И, признаюсь, хоть здесь, в саванне, много еды, есть злачные местечки… вода близко… но… я скучаю по нашим мрачным и холодным пещерам…
— Ты там чувствовала себя в безопасности?
— Мы нигде не чувствуем себя в безопасности, — сказала Витани, лениво выковыривая острыми когтями, которые были заметно больше когтей любой другой львицы, — вкуснейший костный мозг из трубчатых костей. — Таков наш главный и первый урок — если ты его усваиваешь, то у тебя есть шанс на жизнь среди отщепенцев. Увы. Не мы это придумали.
— А кто же? — с горечью спросил Симба.
— Вероятно, Король…
— Мой отец? — Симбе вдруг стало невыносимо больно от мысли, что скоро Витани уйдет. И ещё одна нить навсегда оборвется для него.
— Нет, Симба. — Витани тоже заметно погрустнела. — Твой отец был Королем здесь. А мой — там.
Симба опустил взгляд. Он смотрел на свои лапы, но видел перед собой лишь тот день, когда впервые осознал, что не всегда протянутая лапа протянута во благо. Достаточно вспомнить, что сделал с Муфасой его дядя.